Роберт Маккаммон - Зов ночной птицы

— Знаю, сэр.

— Если ты верный слуга Господень, сообщи о времени и месте своим братьям и сестрам во Христе. А также дай знать всем, что я перебиваюсь той скромной пищей, какая с благословения Божьего попадает в мою корзину для пожертвований. Послужишь ли Господу таким образом?

— Да, сэр, — сказал Грин. — Я бы рад… то есть я буду рад.

Иерусалим еще раз взглянул на Рейчел:

— Времени для покаяния у тебя мало, ведьма Ховарт. Но искупление еще возможно, если ты его заслужишь.

Он прикоснулся пальцем к краю своей треуголки и засим отбыл.

Мэтью испытал сильное потрясение при виде Вудворда, когда тот около двух часов пополудни вошел в тюрьму, поддерживаемый Ганнибалом Грином и Николасом Пейном. Судья был в длинной серой куртке и с шарфом цвета ржавчины вокруг шеи. Лицо — блестевшее от пота и цветом мало отличное от куртки — было опущено, ибо ему приходилось следить за своими ногами. Шагал он очень неуверенно и в целом выглядел постаревшим лет на двадцать по сравнению с предыдущим днем.

Ранее, в обеденное время, Грин сообщил Мэтью, что судебный процесс решили отложить, поскольку судья этой ночью сильно разболелся, однако же тюремщик слышал от Пейна, что Элиасу Гаррику было наказано явиться в тюрьму к двум часам. Посему Мэтью ожидал увидеть хворающего судью, но не был готов ко встрече с почти инвалидом. Безусловно, Вудворду следовало находиться в своей постели, а то и в лечебнице доктора Шилдса.

— Зачем вы привели его сюда? — запротестовал Мэтью, подойдя к решетке. — Он слишком болен, чтобы заседать в суде!

— Я выполняю приказ мистера Бидвелла, — ответил Пейн, поддерживая Вудворда, пока Грин отпирал ключом камеру. — Он распорядился доставить судью сюда.

— Такие вещи недопустимы! Нельзя принуждать судью работать, когда он еле держится на ногах!

— Не вижу, чтобы его кто-нибудь принуждал, — ответил Пейн.

Грин открыл дверь камеры и затем помог Пейну ввести внутрь Вудворда, от которого исходил сильный и резкий запах медикаментов.

— Я требую встречи с Бидвеллом! — почти прокричал Мэтью, раскрасневшись от гнева. — Приведите его сию минуту!

— Не шуми, — просипел судья. — Это режет мне слух.

— Сэр, почему вы позволили им привести вас сюда? Вы же явно не в состоянии…

— Работа должна быть выполнена, — прервал его Вудворд. — Чем скорее закончится суд… тем раньше мы покинем это злосчастное место.

Он медленно опустился в кресло.

— Мне горячего чая, — сказал он Пейну, морщась от усилия, с которым давалась ему речь.

— Да, сэр, я доставлю его немедленно.

— Но не от миссис Воган, — добавил Вудворд. — Я буду пить любой чай, но только не от нее.

— Понятно, сэр.

— Мистер Пейн! — позвал Мэтью, когда оба мужчины уже направились к выходу. — Вы же понимаете, что судье вредно здесь находиться?

— Мэтью, держи себя в руках, — предупредил Вудворд своим сиплым шепотом. — Пусть я не совсем здоров… но у меня есть обязанности. Как и у тебя. Займи свое место и приготовься к допросу свидетеля.

Судья взглянул сквозь решетку в соседнюю камеру.

— Добрый день, мадам.

Сидевшая на скамье Рейчел кивнула в ответ. На ее лице застыло мрачное выражение, но в целом она вполне владела собой. Пейн и Грин покинули камеру Мэтью, а затем и здание тюрьмы.

— Займи свое место и приготовься, — повторил Вудворд секретарю. — Мистер Гаррик скоро будет здесь.

Мэтью понял, что дальнейшие споры бесполезны. Он положил Библию перед судьей и достал из ящика своего стола коробку с письменными принадлежностями. Усевшись, он открыл коробку, извлек оттуда перо, чернильницу и бумагу, а затем принялся разминать свою правую руку, готовя ее к предстоящей напряженной работе. Хрип затрудненного дыхания Вудворда обещал стать серьезной помехой. По правде говоря, Мэтью вообще не представлял себе, как сохранить концентрацию в таких условиях.

— Объясните мне, сэр, как вы намерены допрашивать мистера Гаррика, если едва можете говорить?

— Говорить в основном будет мистер Гаррик.

Вудворд сделал паузу и на несколько секунд прикрыл глаза, восстанавливая дыхание. Он ощущал такую слабость во всем теле, что казалось — еще немного, и ему придется опустить голову на столешницу. Едкие испарения мази, от которой все еще горели его грудь, спина и горло, поднимались к лицу и обжигали распухшие ноздри. Все поплыло перед его глазами, когда он их снова открыл.

— Я буду выполнять свою работу, — сказал он. — А ты просто выполняй свою.