К Сэнсом - Стенание [другой перевод]

Я не ответил, и Пейджет с едва заметной улыбкой сказал:

— Что ж, теперь это не имеет значения.

И я, как ни странно, посмотрел на него с благодарностью. Учитывая все происшедшее, казалось парадоксом, что под конец меня спас именно этот человек. Ну не странно ли? Так или иначе, не вмешайся сэр Уильям, я бы сейчас, несомненно, был уже на пути в Тауэр, причем вместе с Николасом — он бы стал не первой невинной жертвой в сетях короля. Я глубоко вздохнул и поинтересовался:

— Неужели его величество ради беседы со мной проделал путь из Хэмптон-Корта в Уайтхолл?

Уильям тихонько хмыкнул:

— Вы льстите себе, мастер адвокат. Нет, завтра они с адмиралом д’Аннебо собираются на охоту в Сент-Джеймс-парк. Король приехал сюда, чтобы провести вечер в тишине и покое. Он устал, ему пришлось сегодня много вынести и теперь нужно хоть немного побыть одному. — Пейджет посмотрел в окно на дорогу к Уайтхоллу, пустынную в этот час. — Его кабинет всегда готов. Здесь его величество может отдыхать, работать и следить из окна, как идут дела. Не так-то легко быть королем, — добавил он тихо.

Я не посмел ответить, и секретарь Генриха продолжил странным бесцветным тоном:

— Думаю, вы знаете, что поиски «Стенания грешницы» в последние несколько недель спасли королеву.

Я уставился на него:

— Вот как?

Уильям погладил свою длинную раздвоенную бороду.

— Да. Когда я впервые принес ему эту книгу, Бертано еще не прибыл. Король действительно не нашел в «Стенании грешницы» никакой ереси — местами оно написано на грани, но, как он сказал, там нет отрицания мессы. Однако королева скрыла от него само существование рукописи, и это серьезно его мучило.

— Неверность, — пробормотал я.

— Именно так. Тогда королева могла попасть в беду. Несколько дней его величество обдумывал, не арестовать ли жену. Но его внимание привлекла ваша охота за рукописью «Стенания», равно как и охота Рича за записями Энн Аскью, и он велел мне пустить дело на самотек, хотя, конечно, те анабаптисты в любом случае должны были умереть.

— Кёрди был вашим шпионом.

— Да. И когда я узнал о жалобах той женщины, миссис Слэннинг, то решил, что надо вызвать вас на Тайный совет, чтобы самому посмотреть, не можете ли вы и впрямь случайно оказаться еретиком.

— Значит, вы водили нас, как марионеток на веревочках, — с горечью сказал я.

— Скажите спасибо. Это дало время, чтобы провалить миссию Бертано и окончательно и решительно повернуть короля против консерваторов.

Я посмотрел на плоское, как кирпич, лицо секретаря и подумал: «А ты ведь наслаждаешься всем этим, ты принимаешь сторону радикалов или консерваторов, чтобы сохранить свое положение. Еще одна значительная персона королевства из тех, кто всегда держит нос по ветру».

Пейджет заговорил снова, на этот раз строгим тоном:

— Разумеется, вы забудете все, что было сказано в кабинете, и не в последнюю очередь — что король проговорился о своей санкции применить против Энн Аскью крайние меры.

Я глубоко вздохнул:

— Разумеется, мастер секретарь.

Уильям прищурил глаза:

— И вы слышали, что сказал король. Потрудитесь больше его не беспокоить. И впредь не пересекайтесь со мной. А теперь забирайте своего юношу и убирайтесь отсюда подобру-поздорову. И, как сказал король, никогда, ни при каких обстоятельствах более не возвращайтесь.

Пейджет сделал знак стражнику и без лишних слов направился по галерее короля в приемную. Он пересек комнату и коротко поговорил о чем-то с одним из стоявших там охранников. Я снова посмотрел на фреску Гольбейна, на короля в расцвете сил — на его самодовольное, жесткое квадратное лицо, безжалостные маленькие глазки и рот. Свет от свечи падал также и на лицо Джейн Сеймур — скромное, спокойное, с тем же вздернутым подбородком, как и у ее сына. Вскоре сэр Уильям вернулся со стражником.

— Отдайте ему мальчишку и выпроводите обоих из дворца, — распорядился он. — Быстро.

С этими словами королевский секретарь повернулся и пошел прочь, не удостоив меня кивком и прощальным взглядом. Его длинная черная мантия шелестела вокруг ног. Он закончил со мной. Ум королевского Мастера Интриг, вероятно, уже вернулся к суете заговоров.

Овертон сидел на полу маленькой приемной, обхватив руками согнутые колени. Когда он встал, я увидел на его камзоле пятна крови — крови Барака.

— Пошли, Николас, — тихо сказал я. — Мы свободны, но должны поскорее уйти.

Сопровождающий провел нас по темным коридорам в помещение для стражи, а потом вниз по лестнице через мощенный булыжником двор и вывел за ворота. Как только мы оказались на улице, мой ученик произнес: