К Сэнсом - Стенание [другой перевод]

За царственными персонами шли параллельно друг другу свита короля и фрейлины королевы — все дамы были в новых, с иголочки, нарядах. Обе процессии возглавлял лорд Парр. Толпа в Большом дворе раздалась в стороны, пропуская их к большему из двух пиршественных шатров. Как и все присутствующие, я поднял шапку. Раздались рукоплескания и крики: «Боже, храни короля!»

После этого младшие в свите остановились и повернули ко второму, меньшему пиршественному шатру. Стража открыла двери в обоих, и я мельком заметил накрытые скатертями столы, на которых стояли свечи в золотых канделябрах, уже зажженные по причине наступающих сумерек. Первые лица государства — Норфолк, Гардинер, Пейджет, братья Сеймуры и прочие — покинули толпу и последовали за королем, королевой и адмиралом д’Аннебо в больший шатер. Внутри послышалась музыка.

Теперь в воротах появилась леди Мария в сопровождении собственной свиты. Там была также и дурочка Джейн — она начала приплясывать и резвиться вокруг Марии, которая засмеялась и попросила шутиху прекратить. Они тоже прошли в королевский пиршественный шатер.

Толпа снаружи успокоилась, а через Большие ворота прошла новая колонна слуг, несших с кухни большие подносы с яствами. За ними следовал отряд стражников с факелами, которые они вставили в скобы на стволах деревьев и на стенах Большого двора. Пока слуги разносили холодное мясо и вино, я заметил, что некоторые из присутствующих уже навеселе. В компании сержанта Блоуэра кое-кто уже покачивался. Будучи сам сыном пьяницы, я испытал отвращение при виде этого.

Я смотрел на всех этих состоятельных, пышно разодетых мужчин и женщин и думал о Тимоти, блуждающем где-то в одиночестве по улицам Лондона. У меня мелькнула мысль, что, пожалуй, в учении анабаптистов что-то есть: что ни говори, а мир, где не существует пропасти между небольшой прослойкой богатых и множеством бедных, мир, где самодовольные павлины, вроде Томаса Сеймура и сержанта Блоуэра, вынуждены одеваться в грубую шерсть и дешевую кожу, не так уж и плох.

Я отмахнулся от лакея с тарелками в одной руке и серебряным блюдом с лебединым мясом в другой. Слова лорда Парра потрясли меня. Уже стемнело, и ветер вдруг показался мне ледяным, да вдобавок еще и спина сильно болела. Моя миссия была закончена; нужно было пойти к Бараку и Николасу и сказать обоим, что они сегодня не понадобятся.

Я видел, что Рич и Ризли по-прежнему погружены в свой спор: уж не знаю, о чем эти двое так долго говорили. У них будут неприятности, если они в ближайшее время не займут свои места в пиршественном шатре. А потом я заметил еще одно знакомое лицо — Стайса — и попятился в сгущающуюся тень от дерева. На Стайсе был дорогой серый камзол с тиснеными буквами «Р. Р.» на груди, и, когда он прошел невдалеке от меня, факел высветил блестящий рубец на его изувеченном ухе. То, как этот человек двигался, озадачило меня: он шел крадучись к королевскому пиршественному шатру, постоянно ища укрытия и проскальзывая за людьми, стоящими между ним и его хозяином. Не оставалось сомнений, что он не только не ищет сэра Ричарда, а, напротив, боится попасться тому на глаза. Между тем Рич и Ризли по-прежнему неистово спорили. Тайный советник так свирепо отмахнулся от лакея, что тот уронил поднос, уставленный кубками с вином. Присутствующие рассмеялись, когда слуга наклонился, чтобы подобрать их, а сэр Ричард злобно обругал его, как будто бедняга и впрямь был виноват. Стайс в этот момент воспользовался возможностью быстро проскользнуть к входу в пиршественный шатер, где его остановил стражник в стальном шлеме.

Стайс вытащил что-то из кошелька на поясе и показал ему. Я не мог рассмотреть, что это, но предмет был похож на печать — несомненно, кого-то из видных людей королевства. Однако явно не Рича, который по-прежнему стоял рядом с Ризли, сердито глядя на несчастного лакея, потому что иначе Стайс попросту указал бы на него. Пока стражник рассматривал печать, подручный сэра Ричарда быстро оглянулся на своего хозяина. А потом стражник кивнул, и одноухий вошел в шатер.

Я стоял под деревом, и сердце мое отчаянно колотилось. Я понял, что Стайс, как и Кёрди, бывший шпионом в кружке анабаптистов, служит не одной стороне. Человек Рича перехитрил своего хозяина. Не оставалось сомнений, что Стайс воспользовался печатью, чтобы проникнуть на королевский пир. И поспешить сюда сейчас он мог лишь по одной-единственной причине: затем, чтобы сообщить своему второму хозяину, кто бы это ни был, о записке, полученной из таверны, где ее оставил Броккет; записке, в которой упоминался «итальянский джентльмен». Но кто же среди этих высоких персон — истинный хозяин Стайса? Кто бы то ни был, именно этот человек и велел ему в течение многих месяцев следить за мной. Получается, в конечном итоге Рич сказал правду. Я всмотрелся в открытые двери, но с такого расстояния смог лишь смутно разглядеть ярко разодетых придворных, усаживающихся на свои места.