Леонид Строев - В погоне за «старым соболем»

V

Михрюта погиб в Мадриде. Николай до мельчайших подробностей помнил этот день. Прямо с позиций их вызвали в штаб фронта на совещание. Фашисты усилили нажим на город Гвадалахару. Дивизию Рамиро решено было перебросить на этот участок фронта.

После совещания Михрюту окликнул один из советских военных советников, полный седоватый мужчина.

— Викентий, ты ли это? — радостно воскликнул он, обнимая Михрюту.— Смотрю, что-то у этого испанца уж больно физиономия знакомая.

— Здравствуй, Миша. Прости, я тебя сразу не приметил.

Они отошли в сторону и оживленно заговорили.

— Встретимся в Гвадалахаре,— сказал на прощание Михрюте друг его боевой юности.

— Представляешь, Коля, оказывается Кирилл Маркелович тоже в Испании. Он командует танковой бригадой. Миша виделся с ним. Когда-то мы вместе воевали на Восточном фронте, громили Колчака, потом пути-дороги раскидали нас в разные края. Вот и представился случай отдать саблю ее законному хозяину,— произнес Викентий.

У них еще оставалось несколько свободных часов. Рамиро предложил зайти посидеть в таверну. Остановились на Центральной площади Мадрида— Пуэрто-дель-Соль. Вышли из автомобиля. Рамиро широко раскинул руки, как будто обнимал площадь, любуясь ее красотой и великолепием.

— Красавица,— по слогам выговорил он по-русски.

Михрюта засмеялся и, притянув к себе Рамиро, поцеловал его.

Они не попали в таверну. На город налетели фашистские самолеты, и, спасая испанских детей, комдив Михрюта был смертельно ранен осколком снаряда.

Ночью дивизию Рамиро перебросили в район Гвадалахары.

VI

Утомительная духота долгого дня сменилась вечерней прохладой. Звенели цикады. Где-то в стороне от расположения танковой бригады пела о чем-то грустном гитара.

Кирилл Изотов налил из пузатого кувшинчика вина в стаканы, нарезал сыр, подвинул Николаю блюдце с крупными, блестящими маслинами.

— Помянем Викентия. Спи спокойно, наш боевой товарищ.

Вино было густое, терпкое и резковатое на вкус. Кирилл закурил, отвернувшись к окну. «Чем-то они схожи с Викентием Матвеевичем, а чем именно, трудно уловить,— рассуждал про себя Николай.— Улыбкой, жестами».

Только сегодня он по-настоящему осознал, что Викентия Матвеевича нет и что уже никогда не услышит его голос, не почувствует тепло рукопожатия этого сильного и доброго человека. Он заново вспомнил все, что было связано с его старшим другом, и от нахлынувшей тоски беззвучно заплакал. А когда встретился глазами с Кириллом, увидел, что у того по щекам ползут слезы.

Саблю Николай отдал Кириллу Изотову в тот же день, когда прибыл в Гвадалахару.

— Если со мной что случится, обещай, что доставишь ее брату моему, Ивану. Он живет в Москве, работает в Наркомате вооружения,— нарушил молчание Изотов.

— Обещаю,— кивнул Николай.

— Еще в гражданскую войну я не переставал удивляться прочности этой булатной сабли,— сказал Кирилл, вынимая клинок из ножен.— А сегодня нашим танкам нужна не менее прочная броня. Т-26 горит, как хорошо просмоленное бревно. В условиях современного боя он изжил себя. Представь себе, Коля, танк, от брони которого отскакивают снаряды. Такой танк с мощной пушкой крушит укрепления врага уничтожает артиллерию, огневые точки и надежно прикрывает пехоту. Это будущее танковых войск.

Кирилл погладил лезвие и вложил саблю в ножны.

Проговорили всю ночь, а на рассвете фалангисты при поддержке немецких танков перешли в наступление, стремясь овладеть Гвадалахарой.

Республика задыхалась, сдавленная железным кольцом фашистской блокады. В сложной международной обстановке Советский Союз мог оказать трудящимся Испании только посильную помощь.

В создавшихся условиях Советское правительство отозвало своих военных специалистов на Родину.

Пароход «Феликс Дзержинский» стоял под парами. По трапам, взявшись за руки, поднимались дети, чьи родители погибли в гражданской войне. Отныне их вторым домом становился Советский Союз.

— Мне стыдно смотреть этим мальчикам и девочкам в глаза, — сказал Изотову Николай.

— Ты не нрав, Коля,— положил руку на плечо Павловскому Кирилл Изотов.— Наша совесть чиста. Мы сделали все, что могли. Придет время, фашизм ответит за слезы и кровь, пролитые на этой земле, за наших погибших товарищей. Выше голову, друг. Но пассаран! — вскинул руку с твердо сжатым кулаком Изотов.

И тотчас проходившие по палубе теплохода маленькие испанцы в едином решительном порыве вскинули руки и звонко выкрикнули: «Но пассаран!».