Леонид Строев - В погоне за «старым соболем»

И один из таких отъездов Угрюмова, когда господа офицеры, одурев от карточной игры и выпитого самогона, разбрелись по комнатам, Рочев вышел в сад. И тут на свою беду Султан выскочил из будки. Он привык к постояльцам и даже позволял некоторым из них себя гладить. Но при виде Рочева короткая шерсть волкодава топорщилась, он угрожающе рычал и нетерпеливо царапал землю когтистыми лапами.

Штабс-капитан уставился на Султана. Тот рванулся, натягивая цепь. Рочев выхватил наган и выстрелил псу в оскаленную пасть. Султан судорожно дернулся и затих.

Обомлевший от страха и ужаса Тихон заметил, что штабс-капитан, возвращаясь в дом, напевал вполголоса.

Когда Дмитрий Павлович вернулся из Уфы, Тихон ему рассказал о случившемся.

— Зачем пса уложил? — строго спросил Рочева подполковник.

— Он меня на своем собачьем языке оскорбил,— улыбнулся штабс-капитан,— я людям не прощаю, а собаке и подавно.

Обескураженный таким ответом, Дмитрий Павлович хмыкнул. Больше они к этому разговору не возвращались.

Подполковника занимали другие заботы.

«Хороши царевы слуги! Их благородия,— шептал в закутке под лестницей Тихон, заливая обиду тошнючим самогоном.— Им что животину порешить, что человека. Злодеи, картежники, пьяницы>>.

И в сознании старого, раздавленного чужой волей человека зародилась мысль: страшная и липкая, как смола,— убить их благородие штабс-капитана Рочева. Появилась и другая мысль, как жить дальше? Раньше Тихону все было просто и ясно. За него решал хозяин. За ослушание наказывал, за преданность награждал. В последние годы Фрол Кузьмич характером помягчал, и для Тихона наступили привольные денечки.

А что он без хозяина? Лист, сбитый ветром. Ремеслу не обучен. С малолетства попал в угрюмовский дом. Хозяйскому сыну Фролке ранец таскал в реальное училище, следил, чтобы мальчишки его не обижали. Будто вчера это было. А теперь приходится прислуживать бандитам с большой дороги.

Тихон догадывался, что просто так офицеры оружием не запасаются.

На следующий вечер после приезда подполковника пожаловали гости.

Они подходили к дому крадучись, по одному. Мясник Подворов, бывший чиновник городской управы Крутин, еще кто-то неизвестный Тихону чинно рассаживались на стульях в парадном зале, где присутствовали господа-офицеры, во главе с Дмитрием Павловичем. Дверь была неплотно прикрыта, и Тихон из своего закутка все слышал.

— Господа! Время наших унижений и обид истекает. Скоро начнем рассчитываться. А мы люди порядочные и в должниках ходить не привыкли,— говорил подполковник,— Наши друзья уведомили меня, что одновременно начнутся восстания в губернском городе и в ряде других мест Урала и Сибири. Центр подпольных групп заручился поддержкой генерала Войцеховского из чехословацкого корпуса.

— Как поступим с пленными большевистскими главарями? спросил Крутин.— Я предлагаю назначить судей из представителей тех сословий, кого советская власть лишила исконных привилегий.

— Бросьте свои дурацкие якобинские штучки,— вспылил Рочев.— Кто будет возиться с этой сволочью. На месте убивать.

— Точно-с так, господин офицер, истинная святая правда, — вмешался Подворов.— На куски их полосовать. Особливо «хромоногого комиссара» Ваньку Изотова и Гришку Куропятова своими руками причащать буду. И детишек их вывести в расход, чтобы зараза эта больше не плодилась на земле.

«Детишек невинных почто губить»,— чуть было не выкрикнул Тихон.

Он покинул закуток и столкнулся с Филькой.

— Батя, глянь, его высокоблагородие ливольверт дали,— радостно объявил Филька, размахивая вороненым наганом перед носом отца.

Дмитрий Павлович назначил Фильку своим ординарцем, и тот чистил ему сапоги и выполнял различные поручения.

— Я из него ворону завалил,— хвастался Филька.

— Сегодня ворону жизни лишил, а завтра в людей начнешь пулять, сукин сын,— рассердился Тихон.

— Ежели Дмитрий Павлович прикажет, и пульну,— с вызовом ответил Филька.— Так то же большевики. Чего их жалеть. Дмитрий Павлович поклялся их извести. А меня за старание они обещались на офицера выучить. Да, батя, я заговоренную спрятал за картину.

— Тебе-то она, дурню, на кой ляд сдалась,— возмутился Тихон,— в казаков-разбойников играть поди уж вырос?

— Дмитрий Павлович о ней ничего не знает,— хитро зажмурился Филька.— А я не промах. За просто так своего не уступлю.

Тихон вздохнул и поплелся в свою комнату.

Ночью он думал о жене, с которой прожил всего полтора года. Она умерла при родах, оставив ему сына.