Зуфар Фаткудинов - Сквозь страх

— Всех свободных людей немедленно на вокзал! Там должен появиться Двойник!

Штабс-капитан Николаевский, вначале ничего не понимая, смотрел на обоих чекистов с удивлением, как на ненормальных людей. Но потом, сообразив в чем дело, робко спросил:

— Неужели это тот самый Двойник, который, как песок сквозь пальцы, ушел от меня?

Шамиль коротко бросил:

— Тот самый. Тот.

Олькеницкий посмотрел на часы:

— Московский поезд отходит через полчаса. Едем сначала на Покровскую, на почту! Видимо, он там работал под фамилией Хабибуллаев, чтобы, не вызывая подозрения, забирать письма, адресованные ему.

Через четверть часа они уже были на месте. Там им сказали, что Хабибуллаев сегодня заболел и что он дома; живет по Профессорскому переулку, восемь.

Все стало ясно. Двойник, почуяв запах гари, бежал.

На вокзал они прибыли за пять минут до отправления поезда. Измайлов, знавший в лицо Двойника, прошел все двенадцать вагонов, но агента среди пассажиров не было. Поезд традиционно запаздывал с отправлением, и это дало возможность чекистам еще раз пройти по всему составу.

— Нет… — подавленным голосом произнес Измайлов.

— А что бы ты сделал на его месте? — осведомился председатель губчека Олькеницкий. — Сунул бы голову в петлю, зная, что она ждет тебя?

Шамиль подумал и выпалил:

— Я бы сел в поезд на другой станции! На первой остановке. Или на второй! Все зависело бы от времени, каким я располагаю.

— Ну вот видишь, а ты захотел посчитать немецкого кадрового разведчика глупее себя, — заметил Олькеницкий. — Вот и надо нам ловить его там, в Юдино или Васильево. Там делает первые остановки этот поезд.

В Юдино Двойника не было. И Измайлов вконец приуныл.

Поезд подходил к Васильево. Чекисты находились в хвостовом вагоне и наблюдали за перроном. И когда поезд натужно, попыхивая горячим паром, дернул состав, из-под вагона стремительно вынырнул рослый мужчина с вещмешком за плечами и прыгнул на ступеньку вагона. Он шагнул в тамбур и… замер. Их глаза встретились…

— Ну вот, Сема, — быстро хватая за руки агента, сказал Измайлов, — бог троицу любит. Третий раз видимся: в Чистополе, в Казани, теперь в Васильево.

Обескураженный агент рванулся было назад, но его уже крепко держали чекисты. Его обыскали и извлекли из одежды Двойника целый арсенал: наган и три заряженных браунинга, один из которых находился в рукаве на резинке.

Измайлов взял его наган и приставил к виску агента.

— Этой штукой ты, сволочь, убил нашего бойца?

— Погоди, Шамиль, не горячись. Он получит свое, — спокойно произнес Гирш Олькеницкий. И глядя в упор на Двойника, спросил: — Где резидент?

— Сам ищу его, — отрешенно проронил агент. И тут же, боясь, что не поверят, добавил: — После того как мне не удалось завербовать одного офицера штаба Казанского военного округа, он хотел было меня убрать. Но я от него ушел. Потом он куда-то исчез.

— Вы имеете в виду неудачную вербовку начальника Чистопольской школы прапорщиков? — спросил Шамиль, немного успокоившись.

— Да.

— А где Казимаков? — задал новый вопрос председатель губчека.

— Ищите сами, — холодно бросил Двойник. — Вас за это кормят.

— Не сомневайся, Двойник, мы его уже в субботу отыщем, — заметил Измайлов. — А через него мы поможем наконец-то вам встретиться с резидентом. В этом можешь не сомневаться.

1985–1987. Москва — Казань — Москва

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ

Хотя после февральской революции 1917 года вместо царской полиции были созданы органы милиции, но суть их в буржуазной России при Временном правительстве почти не изменилась. Поэтому милицию многие по-прежнем называли полицией. Некоторая часть населения вообще не ведала об этом преобразовании.

Так назывались убийцы и громилы, которых выпустило из тюрем Временное правительство после февральской революции семнадцатого года.

Парень (татар.).

Стихи И. Северянина.

Лесом (татар.).

После нас хоть потоп (лат.).

Татарская плясовая песня.

Через тернии к звездам (лат.).

Все мое ношу с собой (лат.).

Еще в 1915 году в кладовые Казанского банка было помещено более 500 мешков с золотой монетой, доставленных из Петрограда в связи с реальной угрозой российской столице германской армией, ворвавшейся в Прибалтику. Всего же в Казани хранилось драгоценностей, составляющих свыше миллиарда рублей в золотом исчислении.