Зуфар Фаткудинов - Сквозь страх

Хайретдинова, раненного в ногу, отнесли в операционную Шамовской больницы. А его товарищ, боец из батальона имени Карла Маркса, погиб в той стычке.

Обратно ехали молча, сумрачно взирая по сторонам невидящими глазами.

Через полчаса, как чекисты вернулись обратно, председатель губчека вызвал к себе Измайлова. От подавленного состояния у Олькеницкого не осталось и следа.

«Ох и воля же у него! — уважительно отметил про себя Измайлов. — Вот бы и мне такую…»

Вскоре в кабинете появилась и Вера Брауде. И Олькеницкий заметил:

— Коль упустили Двойника, нам предоставляется основательно подумать. Своеобразное поощрение.

— Ну что ж, позволь мне начать, — отозвалась Вера Брауде. — Хотя у меня больше накопилось фактов, чем выводов.

Хозяин кабинета молча кивнул головой.

— Итак, — начала Брауде, — допрос балабановских сизых орлов показал, что это не орлы, а мерзкие мокрицы.

Лицо Олькеницкого тронула едва заметная улыбка:

— Это факт или основной вывод?

— Скорее факт.

— Дальше…

— Ближайшее доверенное лицо Балабанова — Феофан Друмов по кличке Бешеный. — Брауде повернулась к Измайлову. — Это тот самый, который по веревочной лестнице пытался бежать из тюрьмы и которого вы ранили.

— Он что, сам в этом признался? — осведомился председатель губчека.

— Он-то как раз открещивается от этого. То, что Бешеный правая рука Балабанова, утверждают другие. Да и сам главарь этого не отрицает. Короче, это самое доверенное лицо Дяди Кости. Но этот Феофан имеет один большой недостаток — молчит, как окунь на сковородке. Только иногда издает непонятные звуки.

— Газету о расстреле Балабанова ему показывала? — поинтересовался Олькеницкий.

— Да, конечно. Ведь он боится своего патрона. Но попросил дать ему время подумать.

— Даже у нас нет времени думать, а он, видишь ли, время для этого просит. — Гирш Олькеницкий встал и вышел в переднюю. — Алексей, пожалуйста, доставь сюда арестованного Друмова.

Вскоре они уже допрашивали его. Еще довольно молодой мужчина с большим ртом и с поблескивающими металлическими зубами, чуть картавя, заговорил:

— Какое послабление мне будет, ежели я расскажу о том, об чем вы допытываетесь?

— Учтем при определении меры наказания, — коротко и сухо проговорил председатель губчека. — Ведь мы знаем, что вы, Друмов, информировали одного человека о всех делах Балабанова.

— Откуда вы это прознали? — Бандит чуть привстал со стула, вытаращив глаза. — Неуж Семку поймали? Он ведь как леший али домовой, ево не изловишь. Ум-то у ево ой какой! А хитрущий, как сто лисиц.

— Это мы знаем. Ты лучше скажи нам: по какому адресочку письма ему слал? — Олькеницкий замер в напряжении. Ведь это лишь были его логические предположения.

— В Профессорский переулок. Там один дурак живет. Вот у него и жил Семен.

— Дом этот помнишь?

— А как же. Осьмой.

— Сам письма-то относил? — ровным голосом спросил Олькеницкий.

— Не-е. Слал ему по почте.

— Всегда?..

— Каженный раз токо по почте. Он так велел мне.

— На какую фамилию письма-то посылали?

— На Хабибуллаева. Семена Хабибуллаева. Он ведь татарин. Из местных. А по-татарски кличут-то ево вроде как Садатом. Вот такие делишки.

Феофан Друмов рассказал, как однажды он шибко проигрался в карты этому Семену. Он по этой части был, по словам арестованного, великий мастак. Так и попал к нему в зависимость. Сначала Семен просил сообщать все, что касается его жинки. А потом уже вообще обо всем. Приплачивал за это маленько. И долг отдать не просил. Вот так и шло дело. А потом начал стращать письмами, полученными от Друмова; вроде как шантажировать, что покажет их самому Дяде Косте. Вот и стал его рабом.

Когда арестованного увели, Олькеницкий сказал задумчиво:

— Не думаю, что Двойник сейчас в Профессорском переулке дожидается нас. И вообще вряд ли он там проживал. Разве будет он, профессиональный разведчик, давать домашний адрес полубезграмотному уголовнику? Конечно же нет. Тут что-то другое. Хитрость какая-то. Но что?

— Но письма-то Двойник получал, — подала голос Брауде, — об этом и Друмов говорит. И даже ими шантажировал.

— Возможно, что в том переулке живет его человек. Но если мы туда нагрянем сейчас, то не спугнем ли Двойника? Надо сейчас все взвесить. Но в одном я уверен: что сегодня или завтра Двойник исчезнет из Казанской губернии. И возможно, навсегда.

— Почему? — спросила Вера Брауде. — Из-за сегодняшнего провала?