Джулиан Барнс - Артур и Джордж

– Как я понимаю, существует и другой метод: сфотографировать обнаруженные следы. Это было сделано?

– Нет, сэр.

– Насколько я знаю, используется еще один способ: выкопать соответствующий кусок грунта и передать его на экспертизу. Это было сделано?

– Нет, сэр. Слякоть помешала.

– В течение какого срока вы служите в полиции, мистер Купер?

– Год и три месяца.

– Год и три месяца. Большое спасибо.

Джордж едва не захлопал в ладоши. Сейчас, как и все это время, он смотрел на мистера Вачелла, но не мог поймать его взгляд. По всей вероятности, этого не предполагал судебный этикет, но, возможно, мистер Вачелл уже планировал допрос следующего свидетеля.

До конца вечернего заседания все, похоже, шло своим чередом. Суду были выборочно зачитаны анонимные письма, и Джордж убедился, что ни один здравомыслящий человек не заподозрил бы в нем автора этих пасквилей. Взять хотя бы послание от адресата, называющего себя «Поборником Правосудия», которое он передал Кэмпбеллу: «Джордж Эдалджи, я тебя не знаю, но иногда вижу на железной дороге и догадываюсь, что при знакомстве ты бы мне не понравился – туземцев не люблю». Ну мог ли он своей рукой такое написать? За этим последовала еще более нелепая атрибуция авторства. В зачитываемом письме содержалось будто заимствованное из дешевого романа описание законов так называемой уэрлийской банды: «Все они, повторяя за Капитаном, приносят жуткую клятву скрытности, и каждый говорит: „Чтоб мне сдохнуть на месте, коли проболтаюсь“. Джордж решил положиться на присяжных: пусть сами делают вывод, может солиситор выражаться таким слогом или нет.

Мистер Ходсон, владелец мелочной лавки, показал, что видел Джорджа, когда тот шел в Бриджтаун к мистеру Хэндсу, и что стряпчий был одет в старую домашнюю куртку. Но вслед за тем сам мистер Хэндс, у которого Джордж провел около получаса, заявил, что никакой куртки на его заказчике не было. Еще двое свидетелей также сообщили, что видели его в тот вечер, только не запомнили, как он был одет.

– Сдается мне, другая сторона меняет позицию, – сказал мистер Мик, когда судебное заседание окончилось. – Чувствую, появилась какая-то задумка.

– Какого рода? – спросил Джордж.

– В Кэнноке обвинение утверждало, что на луг вы пришли еще до ужина, во время своей обычной прогулки. Потому-то и было вызвано такое количество свидетелей, видевших вас и здесь и там. Взять хотя бы ту любовную парочку, помните? Сюда их не позвали, и не только их. И еще: на предварительных слушаниях звучала одна-единственная дата: семнадцатое. Теперь в обвинительном заключении говорится «в ночь с семнадцатого на восемнадцатое». Решили подстраховаться. Как я вижу, склоняются к ночному времени. Вероятно, у них в запасе есть нечто такое, о чем мы не догадываемся.

– Мистер Мик, не важно, куда они склоняются и почему. Если им по нраву вечернее время, то у них нет ни единого свидетеля, который бы повстречался со мной вблизи луга. А если им по нраву ночное время, то пусть попробуют оспорить показания моего отца.

Пропустив мимо ушей слова клиента, мистер Мик продолжил размышления вслух:

– Конечно, им не обязательно склоняться либо к одному, либо к другому. Они могут просто обрисовать возможности перед присяжными. Однако в этот раз больше внимания уделяется следам. Следы пригодятся в том случае, если обвинение склонится ко второму варианту, поскольку ночью лил дождь. И если ваша старая куртка из влажной стала мокрой, это лишь подтверждает мое предположение.

– Тем лучше, – сказал Джордж. – Во время вечернего заседания мистер Вачелл разнес в пух и прах констебля Купера. А если мистер Дистэрнал будет гнуть ту же линию, то ему останется только утверждать, что священник Англиканской церкви говорит неправду.

– Если позволите, мистер Эдалджи… Не надо думать, что все так просто.

– Но это действительно просто.

– Вы готовы поручиться, что ваш отец в добром здравии? С точки зрения психики?

– Это самый здравый из всех известных мне людей. А почему вы спрашиваете?

– Подозреваю, что для него это будет важно.

– Вы не поверите, насколько здравыми могут оказаться индусы.

– А ваша мать? А сестра?

Утреннее заседание второго дня началось с показаний трактирщика Джозефа Маркью, бывшего констебля. Он рассказал, как инспектор Кэмпбелл направил его на железнодорожную станцию Грейт-Уэрли-Чёрчбридж и как подсудимый отказался дожидаться следующего поезда.

– Объяснил ли он вам, – спросил мистер Дистэрнал, – какие дела оказались столь важными, что заставили его отклонить неотложную просьбу инспектора полиции?