Антон Чиж - Бой бабочек

– Что вызвало жалость?

– Он сумасшедший, тихий и мирный… Сошедший с ума от любви. Не понимаю, как такое возможно, но такие господа у нас постоянно появляются… Не понимаю, чего так взбесилась Кавальери… Да вы и сами убедитесь: он сегодня придет вместе с репортерами…

Ванзаров обещал познакомиться с ним непременно.

– Платон Петрович, вы человек здравомыслящий, но мне надо задать вам один странный вопрос, – продолжил Ванзаров. – Не возражаете?

Возражений не последовало.

– Говорят, что в вашем театре по ночам слышат голос… Что об этом думаете?

На лице юноши не было ни усмешки, ни удивления.

– Я думаю, что Морев умеет заразить сумасшествием кого угодно…

– Голос слышал не только он.

– Варламов, наверное? Или кто-то из рабочих сцены? Так это его собутыльники… Угощает их и плетет басни, – Платон не скрывал презрения к слабостям старших. – Я бы еще задумался, если бы вы его услышали…

Ванзаров не стал вступать на скользкую дорожку, которая вела неизвестно куда.

– Кстати, а где сам Федор Петрович? – спросил он. – Зашел в режиссерское управление, там закрыто. Никто его не видел…

Платон взглянул на часы:

– До сих пор его нет? Очень странно… Обычно с утра, часов с девяти уже на террасе ресторана табак нюхает. Пока дядя его не сгонит…

– Быть может, испросил выходной день у господина Александрова?

– Что вы, господин Ванзаров… Завтра, наконец, уже великое представление, все должны быть на месте… – Платон положил ручку на чернильный прибор и закрыл конторскую книгу. – Вдруг что понадобится…

– Декорации для мадам Отеро готовит Вронский. А что с декорациями для Кавальери?

Вопрос оказался неожиданным. Платон не нашелся что ответить.

– Даже не знаю… Она не обращалась… Вероятно, готовит какой-то сюрприз…

Что и говорить, театр полон сюрпризов! У Ванзарова были припасены свои. Он вынул снимок Савкиной и показал.

– Не видели в театре эту барышню?

Снимок был внимательно изучен.

– Нет, не припомню… Морев вчера днем прослушивал кандидатку. Надо у него спросить.

– В котором часу прослушивал?

– Около пяти, я не интересовался. Федор Петрович сообщил, что вечером намеревался ехать к «Неметти» кого-то слушать…

Теперь и Ванзаров взглянул на часы.

– Морев не имеет привычки задерживаться?

Оказалось, что господин антрепренер весь день в театре. Куда ему еще деваться?

– У него две страсти: театр и бабочки, – сказал Платон.

– Бабочки? – переспросил Ванзаров. – Собирает коллекцию?

– Гравюры и книги. Все деньги, что не пропивает, на них тратит.

Ванзаров резко встал, крышка на чернильнице опасно качнулась.

– Где проживает господин Морев?

Портье Самойленко в толк не мог взять, чего от него хочет этот господин из полиции. Как мог ответить портье на вопрос: «Когда пришел постоялец господин Морев?» Так давно живет, что примелькался. Платит за свой номер аккуратно, пятьдесят рублей в месяц, что для петербургских цен на жилье, считай, бесплатно. У них в «Пале-Рояле» номера и дороже имеются. Доплачивает отдельно за прислугу, хлопот особых не доставляет.

Внятного ответа Ванзаров не получил, потому снова спросил:

– В котором часу утра господин Морев покинул гостиницу?

Да что же за мучение для портье! Не следит он за постоянными жильцами. Нет такой обязанности. Вот если бы новый жилец зашел с дамой уличной, тут бы портье встал забором. Такие шалости непозволительны, у них заведение семейное. Самойленко честно сказал, что не помнит, когда Морев вышел. И вышел ли вообще.

– При нем был багаж, чемоданы?

Нет, положительно господа из полиции не знают никаких резонов. Неужели постоялец уедет надолго, не предупредив? А если съехать надумает, то расчет потребуется.

– Не могу знать, – ответил портье. – Извольте сами подняться и проверить.

Лестница была пологой и удобной. Ванзаров легко взбежал на третий этаж. Номер Морева располагался чуть в стороне от жилища мадемуазель Кавальери. Он постучал в дверь с цифрой «36». Ему не ответили. Ванзаров прислонил ухо к дверному полотну. Изнутри было тихо: ни шелеста, ни случайного стука передвигаемой мебели. Как будто постоялец съехал. Ванзаров дернул ручку: замок заперт. Он постучал сильнее, так, чтобы спящий проснулся. Но ему не открыли.

Спустившись к портье, он попросил ключ, чтобы открыть номер. Портье вынужден был отказать. Они оба знали, что полиция может делать, а что ей запрещено. Войти в частное жилище чин полиции имел право только в случае совершенного преступления, или угрозы совершения преступления, или постановления судебного следователя, или прямого разрешения прокурора. Ничего из перечисленного у Ванзарова не имелось. Да и повода серьезного нет: жилец не открывал дверь, да и только. К примеру, его могло не быть. Морева даже подозреваемым нельзя назвать. И на такую мелочь у Ванзарова не было права. Его вообще не было в столице, он в отпуске. А значит – призрак, миф. Оставался только последний способ: Ванзаров попросил вызвать управляющего.