Антон Чиж - Бой бабочек

Иногда бывают моменты, когда логика должна помалкивать. И психологика вместе с ней. Иногда нужны быстрые ноги и действия без лишних раздумий. Ванзаров не остался на месте, раздумывая, отчего это дама так рано выскочила из гримерной, ведь у Отеро еще три номера, не меньше. Он бросился в погоню.

Ванзаров не очень любил бег, но отдавал ему должное. Хотя бы потому, что древние греки состязались в забегах на своих Олимпийских играх, так что в списке отпуска у него стояла пешеходная экскурсия по марафонской дистанции. А для службы в полиции умение бегать не менее полезно, чем умение думать. Кое-где у нас порой, так сказать. Сыщик должен уметь бегать не хуже борзой или древнего грека. Вот только легендарные эллины бегали нагишом и босиком. На Ванзарове был летний костюм, жилетка, галстук, ботинки и шляпа. Приличия слишком мешали бегу, бежать в костюме было чрезвычайно неудобно.

Ванзаров отбросил шляпу, рванув галстук и жилетку, чтобы не сдавливали грудь с шеей, и бросился в погоню. Он выскочил в правом кармане сцены, где находился артистический выход. Перед ним возвышалась полотняная стена рисованного задника, ярко освещенная. Ванзаров не мог видеть танца Отеро, но оркестр слышал прекрасно. Горячая испанская мелодия оглушала. Казалось, что стены дрожат от звука. Как под такой грохот мадам Отеро танцует?

Оглушенный и ослепленный полутьмой закулисья, Ванзаров бежать уже не мог. Потому что бежать было некуда. Прямо перед ним задник разворачивался на угол, окаймляя фронтон сцены и уходя другим поворотом в левый карман. Но и женщины в белом не было. Наверняка успела проскочить дальше, туда, в левую половину сцены, и тем самым загнала себя в ловушку. Деваться оттуда некуда, разве только выбежать в зрительный зал, что в ее планы не могло входить.

Ведя ладонью по заднику, как по путеводной нити, Ванзаров не спеша пробирался вперед. Он обогнул скругленный тканевый угол, за которым открылся прямой коридор между светлым задником и темной стеной. Кроме веревок, привязанных к штанге, с которой роняли мешки с песком на голову Кавальери и Ванзарова, не было ничего примечательного. Дамы в белом здесь не было точно. Видимо, она скрылась в левом кармане. Перед последним поворотом задника Ванзаров задержался, чтобы приготовиться к рывку. Пиджак сильно мешал. Наплевав на приличия, Ванзаров скинул и его, оставшись в сорочке, распахнутой жилетке и в галстуке с распущенным узлом. Вид не слишком героический, особенно для поимки дамы.

Он шагнул за последний поворот задника. За ним выстроился ряд кулис с широкими проходами для актеров. Актеров, которые ожидали бы перед кулисами своего выхода, конечно не было. Отеро танцевала в одиночестве. Но и дамы в платье с блестками не было. Что невозможно. По законам физики. Если она в самом деле не была призраком. Или не убежала в зрительный зал.

Ванзаров оглянулся. Знакомый трос был на своем месте. Но было и нечто новое. Задвинутый в угол стены, чуть дальше подъемника, лежал кусок черной холстины, какой устилают пол сцены. Черная стена и черная ткань почти сливались. Под ней что-то находилось. Он приподнял край ткани.

Глаза Вронского были широко открыты, голова чуть повернута к плечу. Режиссер лежал на боку, привалившись к стене. Проверять пульс и дыхание не имело смысла. Дыхания быть не могло: коготь «кошки» глубоко вошел в горло. Кто-то вогнал железо по самую рукоятку. Удар не оставлял шансов – Вронский умер, не успев оказать сопротивление. Наверняка захотел остановить убийцу и погиб. Умер не меньше часа назад…

Логика диктовала: если использовалась «кошка», убийство случилось внезапно. Для Вронского и убийцы. Орудие преступления не готовилось заранее, использовали то, что попалось под руку. Иначе с Вронским не справиться: имелись считаные секунды, чтобы уничтожить свидетеля. Не рассчитывая последствий.

Холстина прикрыла мертвое лицо. Все равно ничего не поделать. Вронскому не помочь, срывать представление глупо. Лебедев с приставом в зале, им будет чем заняться после представления. Сейчас важно другое… Ванзаров дернул подъемник. Трос не шелохнулся. Он заглянул в дырку, уходившую под сцену. Сколько хватило глаз, тела на тросе не было. Ванзаров подергал сильнее: ничего. Закреплен намертво. И без «кошки». Закреплен где-то наверху. Он только хотел поднять голову, как боковым зрением засек смутное мелькание. Ванзаров резко обернулся. Бумажная бабочка, вертя крылышками, упала на пол. Вырезана из желтой бумаги. Точно такая, как ее подружки, что прячутся в конверте для писем из Греции. И как та, что нашлась в ящике Горже.