Николай Волынский - Наследство последнего императора. 2-я книга

деревни Субботиной

Максим Кузьмич Григорьев показал:

Я работаю стрелочником на разъезде №37. Под осень, когда уже было холодновато, месяца уже не упомню. Часов, кажется, около 12 дня я находился на разъезде, когда мне кто-то сказал, что красноармейцы поймали в лесу царскую дочь. Её посадили в сторожку при разъезде. Я тут же побежал смотреть. Вижу, в сторожке, в углу возле печки на стуле сидит девушка молодая, лет 18—19 на вид, может, чуть меньше. Она молчала, не плакала, но видно было, что она в большой кручине. Надета на ней была юбка, цвета уже не упомню, и беленькая кофточка, на груди – красные пятна от крови. Платка на голове у неё не было. А волосы кротко подстриженные, тёмные. На лице у неё тоже кровь была, синяки. Кажется, над бровями. Около губ рассечено было. Смотрела она исподлобья, хмурая, но ничего не говорила. Я же сказал – в кручине большой была, это видно было. Вот ещё – нос вроде с горбинкой, руки чистые, ухоженные, не рабочие. Господские руки.

На предъявленных мне фотографических карточках я уверенно признаю вот эту девушку (свидетелю были предъявлены фотографические карточки, причём, на всех карточках он сразу указал на великую княжну Анастасию). В сторожке я пробыл недолго, потому что красноармейцы меня прогнали, а девушку увели по полотну железной дороги по направлению к камскому мосту.

При мне имени девушки никто не называл и она сама не называлась.

Прочитано: Григорьев

Пом. нач. военного контроля Кирста

Товарищ прокурора Д. Тихомиров

– Просто великолепно! Выше всех ожиданий! – весело сказал Соколов. – Потрясающе.

– В самом деле, производит впечатление? – спросил воодушевлённый Кирста.

– Ещё какое! – заверил Соколов. – Даже и не сказать, какой большое. Я в восторге. Но мы с вами потом обсудим подробнее. Есть кое-какие вопросы. Мелкие, в основном.

– Как же, как же! Всегда готов, в любую минуту, – воодушевлённо пообещал Кирста.

– А как вы думаете, почему стрелочники с такой уверенностью и сразу опознали Анастасию?

– Странный вопрос, – удивился Кирста. – Не совсем понял вас, Николай Алексеевич.

– Хорошо, спрошу по-другому: на чём, по-вашему, основана уверенность свидетелей при опознании по фотографии? Отчего так они убеждены?

– Так ведь… Хорошо разглядели барышню. Не каждый день на их разъезде ловят великих княжон. Такое потрясает и до конца жизни не забывается.

– Значит, потрясение… – произнес Соколов. – В основе убеждённости – потрясение. Давайте-ка ещё раз.

Но тут отворилась дверь, на пороге появилась молодая, остроносая особа в белом полушубке, в белом оренбургском платке и в белых же валенках, расшитых красными узорами.

– Вы меня ещё ждёте, Александр Фёдорович? – игриво спросила она, щуря глазки.

– Наталья! – загремел Кирста и бросился к ней навстречу. – Как так можно! Я же указал в повестке – быть к полудню! А ты? Вот господин следователь специально из Петербурга приехал, чтобы поговорить с тобой лично…

– Из Екатеринбурга, – мягко уточнил Соколов.

– Да всё равно, откуда! – заявил Кирста. – Главное, высокий государственный чин ждёт тебя, а ты совсем совесть потеряла!

Она прошла мимо Соколова, откровенно покачивая бёдрами, уселась напротив Кирсты и сказала томно:

– Мужчина, угостите папироской. И я расскажу вам всё, что пожелаете.

Прикурив, отвела изящно в сторону руку с папиросой и пустила в потолок облако дыма.

– Нет, не турецкие, – недовольно оценила она. – Могли бы и получше даме предложить. А опоздала потому, что хозяин не выпускал. А ему в нос повестку, а он: «Пусть твой капитан подотрется ею!» Представляете, Александр Фёдорович? Это он о вас.

– Мерзавец! – рявкнул Кирста. – Посидит у меня, попляшет! Сгною!

И, спохватившись, – Соколову:

– Прошу простить, Николай Алексеевич, не сдержался. Этот купчишка не меня унизил. Он военный розыск унизил, армию, государство! Закон унизил! Такое нельзя спускать никому!

– Никому, – согласился Соколов. – Дама и есть ваш сюрприз?

– Позвольте представить: Мутных Наталия Васильевна. Самый важный и перспективный свидетель, главный фигурант в нашем деле.

– А ну вас! – отмахнулась Мутных. – Скажете такое – самый главный! Что видела, что знаю – то и сказала. Ничего не придумала.

– Ничего? – переспросил Соколов.

– Наташа – мало сказать, важный свидетель, – сообщил Кирста. – Она лично, своими глазами видела Государыню и всех её дочерей, великих княжон. А брат Наташи служил у большевиков в довольно высоком чине и их охранял.