Дарья Дезомбре - Сеть птицелова

– Все еще уверены в применении кисеи при перевязках? – Де Бриак закрыл и снова спрятал набор Пустилье под кровать.

Пустилье поморщился:

– А вы все еще думаете, что каждого следует перевязывать согласно чину: генерала – батистовым платком, а солдата – тряпьем? – Доктор закряхтел, переворачиваясь на подушках. – И довольно уж дамам из высшего общества щипать корпию. Помните, в египетском походе цветки хлопка? Вот что отлично заменило бы это несвежее тряпье…

– Вам следует оставить нашим дамам возможность сделать вклад в общее дело, мой друг, – улыбнулся его горячности де Бриак.

– Тогда пусть собирают и сушат мяту с ромашкой, чтобы вылечить наших доблестных солдат от поноса, – хмыкнул доктор. – При многодневных маршах они начнут так страдать от жажды, что готовы будут пить из любого грязного пруда и сосать несвежий лед с помещичьих ледников. Кстати, не думаю, что вы найдете в этом уездном городе в нужном количестве сухие травы. Однако постарайтесь закупить как можно более меда и жира – нет ничего лучше, чтобы смазывать ожоги. Кроме того, Бриак, я собираюсь самолично сделать новый запас гофманских капель, хоть морфия они, увы, не заменят. Далее: известь, скипидар и соль для промывки ран. Они уже в списке.

– Все, мон женераль? – встав, шутливо поклонился де Бриак.

– Прошу вас, Этьен, не насмехайтесь над бедным страдальцем. – Доктор поднял палец вверх. – И помните: хороший запас полкового врача может спасти и вашу жизнь, если вдруг ядро, картечь или…

– О нет. Прошу, лучше пристрелите меня, – перебил его де Бриак. – Вы же знаете, как мало я держусь за собственную жизнь.

– Обещаю вам эту милость, если привезете весь список, – бледно улыбнулся Пустилье.

И казалось, был не в силах более пошевелить ни единым членом, но стоило майору в сопровождении денщика сесть в коляску, как доктор, качаясь, появился на парадном крыльце.

– Совсем забыл: мне понадобятся яйца, точнее, яичный белок, камфорный спирт и свинцовый сахар – для моего рецепта твердой повязки вокруг сломанных конечностей.

Де Бриак согласно кивнул и тут заметил позади полкового доктора хозяйку дома. Княгиня протягивала бледному Пустилье загадочную банку с мутной жидкостью, на дне которой плескался подозрительный осадок, и явно уговаривала ее выпить. Пытаясь скрыть ужас за любезным отказом, Пустилье сопротивлялся изо всех сил. Не дожидаясь, чем окончится сия выразительная пантомима, де Бриак приказал денщику ехать. Лошади тронулись с места, и он увидел, как ее сиятельство повернула к нему голову. Трудно было прочитать что-то в глазах княгини – стекло высоких дверей в пол отсвечивало на полуденном солнце. Но взгляд этот насторожил майора, и, приподняв при поклоне двууголку, де Бриак тронулся по аллее прочь от дома, под сенью которого еще дышала ровно во сне несносная княжна…

В 1811 году в России было 630 городов, и делились они на шесть классов по количеству населяющего их люда. В каждой из столиц, городах первого класса, – Москве и Петербурге – жили по 300 тысяч душ, города же шестого класса мы нынче с легкостью приняли бы за деревню: в них коротали свой век меньше тысячи человек. Так, город Н-ск, куда отправился наш герой, немногим отличался от села. Правда, главная улица его была мощенной, но мощенной дурно. На ней стояли редкие мещанские особняки побогаче, с каменным первым этажом, окруженные высоким забором с дубовыми воротами. Прочие же и дороги, и дома ничем не отличались от сельских: первые нещадно пылили, вторые представляли собой привычные уже глазу де Бриака бревенчатые постройки, украшенные резьбою вкруг окон и по скату крыш. На улицах и в переулках то и дело мелькали французские мундиры – еврейское местечко уж неделю как было занято Великой Армией, остановившейся на постой в этих самых узорчатых домах.

В центре города имелась базарная площадь, в воскресные и ярмарочные дни до отказа заполненная народом. Нынче была она печально пуста, лишь стояла пара крестьянских возов с веревками, лаптями и рогожами со щепьем да немногие бабы продавали хохочущим и явно нетрезвым пехотинцам ягоды с деревянных прилавков («Где их офицер?» – раздраженно подумал де Бриак). Вкруг площади сгрудились скобяные, бакалейные и галантерейные лавки и единственный на городок постоялый двор, возле которого подремывали, жмурясь и мерно обмахиваясь хвостами от слепней, лошади с косматыми оплывшими ногами. Несколько дворняг прятались в тени колясок, вылизывая сало с осей. Обязательное питейное заведение казалось закрытым: из-за подслеповатых темных окошек не доносилось ни звука.