Валентин Лавров - Эшафот и деньги, или Ошибка Азефа

Небо начало расчищаться. В облаках виднелись разрывы. Кое-где из труб уже стелился под порывами затихающего свежего ветра дым, желтовато светились окна — прекрасный город Москва просыпался.

В половине девятого утра коляска, запряженная лошадкой из полицейской конюшни, стояла в Доброй Слободке, наискосок против дома, в котором жил глава Северного союза социал-революционеров Аргунов.

В этот утренний час московская жизнь шла своим чередом. Татарин-тряпичник высоким голосом завывал под раскрытыми окнами:

— Старье беру! Старье беру!

Точильщик со своим станком, перекинутым через плечо, бодро выкрикивал:

— Ножи точу! Ножи точу!

Деревенская баба в цветастом сарафане с бидоном входила в подъезд — несла молоко постоянным покупателям.

Дворник в переднике, на котором ярко сияла натертая мелом бляха, метлой шаркал по тротуару. Мимо тащил высоко груженный воз коняга с мохнатыми ногами. Не замедляя хода, он поднял хвост и шмякнул на булыжные камни радость воробьям и огорчение дворнику, который уже спешил с совком к этому лошадиному безобразию.

Старушки в темных платочках возвращались из церкви.

Чиновники спешили на службу, хозяйки — в лавки.

Старая, прекрасная Москва, ушедший навсегда быт, отражение которого успел застать автор этих строк!

Азеф увидал: Добрая Слободка «заперта» с обеих сторон — филеры, демонстративно наряженные в опереточные клетчатые пиджаки, поигрывая тростями, с подчеркнутым достоинством прохаживались на своих точках.

Но вот открылись двери подъезда дома под номером три. Из них выкатилась парочка — интеллигент в золотом пенсне Аргунов и его пышногрудая супруга.

Филеры подобрались, сосредоточились, отвели глаза в сторону.

Аргунов поцеловал жену, бросил короткий быстрый взгляд вдоль улочки, с профессиональной наблюдательностью вмиг все разглядел: и филеров, и Азефа в коляске. Он неспешно пошел в сторону Садовой-Черногрязской, а супруга отправилась в сторону противоположную — к Чистым прудам.

Филеры тоже разбежались в разные стороны. Двое двинулись за Аргуновым, соблюдая дистанцию не больше десяти шагов, — прослежка продолжала оставаться демонстративной, а за Марией Евгеньевной потопал лишь один.

Дворник, закончив уборку, отправился в свою каморку — в подвале, вход со двора. Проход в подъезд стал свободным.

Азеф сказал что-то извозчику и сам неспешно слез на мостовую.

Извозчик набросил вожжи на коновязь — чугунную тумбу в виде гриба со шляпкой — и заспешил за седоком в подъезд трехэтажного дома.

Вскоре эта пара вернулась: извозчик тащил на плече тяжелую корзину, Азеф держал в руках черный кожаный портфель.

Азеф широко улыбался.

— В «Альпийскую розу», — коротко приказал гений политических афер.

Лошадка бодро зацокала копытами по булыжной мостовой.

Городовой приложил к лакированному козырьку ладонь:

— Здравия желаю, ваше благородие!

Азеф кинул под ноги городового семик — две копейки: за усердие!

Жизнь была прекрасной.

17 августа «Сибирский экспресс» прибыл с точностью до минуты. На перроне пахло паровозным дымом, раздавались короткие гудки маневрового паровичка, ошалело носились встречающие, неспешно шли вдоль вагона смазчики, носильщики спешили перехватить выгодного пассажира.

Азеф стоял напротив пятого вагона. Он сразу разглядел блондинку провинциального вида с громадными синими глазами, в старомодном жакете в талию, с кокетливой перевязью на шее. На девице была соломенная шляпка с шелковыми лентами. Из-под шляпки игриво выбивалась светлая челка, свивавшаяся в мелкие колечки. Взор ее сиял молодым счастьем и неудовлетворенным любопытством. В одной руке она держала баул, вторую, с оранжевым зонтом, смешно и неестественно задирала вверх. Она во все стороны крутила хорошенькой головкой с чуть вздернутым носиком, шаря взглядом по толпе встречающих.

Азеф усмехнулся: «Хороша птичка! Надо будет ей перышки под хвостиком почистить». Он протиснулся вперед и протянул руку:

— Здравствуйте, Наташа Вербицкая!

Та растерянно отвечала, забыв про пароль:

— Здравствуйте, товарищ!

— Позвольте ваш баул, вот так-то! А где чемодан с вещами?

Вербицкая смущенно отвечала:

— У меня, знаете ли, его нет, все влезло в баул. Я, знаете ли, в Москве хочу купить обувь и готовое платье.

Азеф взял гостью под локоть и с игривостью произнес: