Валентин Лавров - Эшафот и деньги, или Ошибка Азефа

Ближайшим поездом Азеф покатил в Петербург.

Начальник петербургской охранки генерал Герасимов был очень раздосадован арестом адъютанта Азефа — беглого Карповича. Он представлял, какие осложнения теперь могут возникнуть, и не мог придумать выхода из этой ловушки.

Но фантазии генерала не хватило, чтобы представить гнев Азефа. Тот влетел к нему в кабинет со сжатыми кулаками, заорал:

— Как вы могли допустить этот арест? У меня и так положение невыносимое, а теперь что, под паровоз бросаться? Если взят человек, который живет в моей квартире, а я гуляю на свободе, — это что? Всякий должен заключить: Азеф предал Карповича! Все, конец! В таких условиях я служить у вас больше не могу. Прощайте навек! — Жадными глотками выпил воды из сифона, чуть успокоился, добавил: — Ведь Карпович завтра уплывать в Америку должен, вместо этого… У меня ощущение, что со всего света собрали дураков и населили ими Россию. Тьфу!

Герасимов произнес успокоительные слова и пообещал:

— Мы в скором времени обязательно освободим Карповича. Только никак в голову не идет способ, как это сделать? Официально освободить беглого убийцу невозможно. — Постучал пальцами по крышке стола, задумчиво почесал за ухом. — Что, что делать?

— А что он сам говорит?

— Поначалу пытался под шведа косить, но в подкладке пиджака у него нашли паспорт на имя мещанина города Рязани Ивана Мамонова. Полицейские показали Карповичу его фото и карточку с отпечатками пальцев и объяснили ему, что он опознан. Тогда Карпович стал косить под идиота: завел глаза и начал кукарекать.

— Это очень хорошо! — Азеф погрузился в глубокое раздумье и, наконец, решительно хлопнул ладонью по подлокотнику кресла: — Ему надо устроить побег! Объяснить, что его обвиняют лишь за проживание по фальшивому паспорту, а теперь он будет этапирован на родину для установления личности. По дороге он должен дать деру.

Герасимов согласно кивнул:

— Прекрасный план, тем более что ваш соратник склонен к побегу, из Сибири бежал! — Пожал на прощание Азефу руку, ласково заглянул в глаза. — Не сердитесь, завтра закажите на дом праздничный ужин, ваш адъютант прибудет к вам.

…Герасимов вызвал к себе самого толкового чиновника тюремного ведомства по фамилии Шашурин, объяснил нехитрую задачу:

— Надо устроить побег Карповичу.

— Что ж, раз надо, так устроим! — оптимистично заверил Шашурин, высоченный детина, говоривший могучим басом. — Как прикажете, ваше превосходительство, это дело устроить?

— Скажите Карповичу, что его отправляют из тюрьмы предварительного заключения при охранном отделении в пересылку, а по дороге поступите по вашему разумению. Но чтоб все натурально, без подозрений!

— Есть! — с легким сердцем проговорил чиновник, не представляя, какие трудности его ждут. — Посажу на открытую коляску, сопровождать поеду один да наш кучер на козлах. По дороге загляжусь на что-нибудь, а этот тип улизнет.

Герасимов обнадежил:

— Не сомневайтесь! Коли из Сибири сбежал, а уж тут непременно даст деру: на улицах полно народу, затеряться — раз плюнуть.

На другое утро Шашурин натянул на себя форму полицейского надзирателя, вызвал из камеры Карповича. Тот был задумчив и тих. Едва слышно спросил:

— Куда меня?

— На расстрел! — захохотал Шашурин. В предвкушении забавного приключения у него было отличное настроение.

Карпович от ужаса широко разинул рот и вытаращил глаза:

— За что? Я все расскажу…

— Мы и так все знаем! Надо удостовериться в вашей светлой личности, поэтому этапируем согласно прописке на вашу родину. Вы обвиняетесь в проживании по чужому паспорту, а пока что пересыльная тюрьма. Вам надо надевать кандалы? Вы не буйный?

— Пожалуйста, не надевайте! В них неудобно.

В это время появился дежурный офицер. Разыграли загодя оговоренную сценку. Шашурин сказал:

— Господин капитан, мне в пересылку надо вести задержанного, прикажите нарядить тюремную карету с конвоем.

— Карета занята, возьмите какую-нибудь коляску на улице, расходы вам оплатим.

— Тогда давайте еще охранника, от меня одного арестант сбежать может! Вон какой шустрый.

Капитан поморщился:

— Нет у меня никого, и так никуда не денется, если присматривать будете.

Шашурин вздохнул:

— Ну ладно. Он вроде смирный. Ну, раб Божий, топай на выход.

Они оказались за воротами тюрьмы, по улице катила коляска. Шашурин махнул рукой: