Валентин Лавров - Эшафот и деньги, или Ошибка Азефа

Филер скользил взглядом по публике, и вдруг его как током ударило: он увидал широкоскулое лицо со скошенными глазами, в прямую линию вытянувшимися густыми бровями, при этом левая бровь была выше правой, на правой щеке виднелся след давнего шрама. Филер понял: перед ним беглый каторжанин и убийца Карпович! Да, тот самый, что был в альбоме «Разыскиваемые преступники». Правда, уже некоторое время эта карточка из альбома была изъята, как это делается, когда преступника уже арестовали, но бдительного филера это не смутило.

Он пропустил вперед Карповича, скрытно и жадно разглядывая лицо, особенно уши с характерными козелками, и убедился: да, тот самый! Филер пошел за преступником шагах в двадцати сзади, лавируя в густой толпе и ни на мгновение не спуская с него взгляда. Он размышлял: «Что делать? Проследить до дома или сзади наброситься, повалить на землю и арестовать прямо на улице? А если этот тип вооружен? Или бомба к нему привязана?»

Тем временем Карпович остановился у лотка, купил мороженое и стал на ходу есть. Что удивляло филера, так это совершенное спокойствие наблюдаемого. Тот ни разу не оглянулся, не остановился у зеркальной витрины, чтобы посмотреть, что у него происходит за спиной, и вообще имел вид курортника. Филер начал сомневаться: «Неужто я обознался? Как бы с арестом не оконфузиться. Ах, я просто остановлю и с извинениями попрошу разрешения удостовериться в личности!»

Эта мысль очень понравилась филеру, а тут как раз на углу он увидал городового. По-прежнему сохраняя визуальный контроль за объектом, он потянул за рукав несколько опешившего городового — здорового парня лет тридцати с лихо закрученными вверх пшеничными усами — и в ухо приказным тоном сказал:

— Задержание произведем! За мной!

Городовой по фамилии Карабанов был человеком толковым, основательным, и он наизусть помнил «Инструкцию городовым», а именно параграф сто двадцать девять. Там было прописано: «Если городовому укажут на какого-либо как на преступника, то он должен помочь в задержании и препроводить вместе с преследующими лицами в участок».

Карпович, дойдя до шляпного магазина Юнкера, резко свернул на проезжую часть Невского проспекта, встал на остановке трамвая.

Филер приказал городовому:

— Вперед, будем брать! — и, подскочив к Карповичу, сказал: — Господин, это не вы забыли в кафе «Ява» портфель?

Городовой Карабанов встал за спиной Карповича. Бывший каторжанин нервно сглотнул и ответил с немыслимым акцентом:

— Извинять, я не был в «Ява» и не иметь портфель! Я есть иностранный подданный из Швеция. Вот мой паспорт. — Руки убийцы откровенно тряслись. — Их бин Свенсон.

Филер понял: «Волнуется, стало быть, тот самый, надо брать!» Он ласково улыбнулся и сказал:

— Простите, господин из Швеции, тут такая история: нашли портфель с казенными деньгами, и сумма замечательная, двести почти тысяч! Очень просим вашего прощения, но надо в протоколе расписаться, и потом пойдете по своим делам.

Карпович облегченно вздохнул:

— Давать ваш протокол, буду подписант!

— Да он в участке, протокольчик-то, тут совсем рядышком. Александро-Невская часть, дом под номерком девяносто один. Будьте ласковы, прошу! — И рукой указал направление, по которому следует идти. — Подпишите, и с Богом домой — топ-топ… Всего айн момент.

Карпович прикусил губу, он, видать, заподозрил неладное.

В это время подходил трамвай четвертого маршрута. Вдруг Карпович бросился вперед, норовя проскочить перед самыми колесами. Наверное, маневр удался бы, если не ловкий Карабанов. Он сзади ударил по ногам беглеца, и тот головой полетел на рельсы. Раздался отчаянный скрип тормозов, вожатый успел опустить решетку, и только это спасло жизнь Карповичу. Филер навалился на беглеца, Карабанов подсобил. У Карповича сняли брючный ремень, за спиной связали руки и доставили в участок.

…Фроленко и Карабанов стали героями дня. Их портреты печатали в газетах, начальство представило к награде. Филер и городовой подружились и три дня не разлучались, пили и гуляли. Но вот грянул гром, и пришло вытрезвление.

Азеф об аресте «беглого убийцы министра Боголепова» узнал в Финляндии из газет. У него с перебоями застучало сердце и заломило в пояснице. Он с ужасом понял: «Теперь скажут, что я выдал Карповича, а сам нарочно уехал в Иматру! Зачем Герасимов это сделал? Ведь он меня под петлю подвел. Я от старых обвинений с трудом отбиваюсь, а теперь и сказать в оправдание нечего. Господи, как я от всего устал! Особенно от дураков, среди которых живу. Надо лететь в Петербург».