Никита Филатов - Адвокат революции

— Да вы о чем вообще говорите, голубчик мой! — Борис Савинков вскочил с места и стремительными шагами прошелся по кабинету. — Действия большевистской партии сейчас — это фактически не что иное, как участие в войне на стороне немецкого генерального штаба! Призывы большевиков к поражению России и превращению империалистической войны в войну гражданскую — это не просто политическая демагогия, это прямая диверсия по разложению нашей армии и откровенное натравливание солдат на офицеров. Что же касается самовольного оставления фронта… — Савинков возвратился на место и сел за свой стол: — Как ни прискорбно, это явление приняло массовый и, на мой взгляд, уже совершенно необратимый характер. Дезертирам назначаются сроки обратной явки, затем эти сроки отодвигаются, а затем вообще. На совещании по созыву Учредительного собрания постановили лишить дезертиров избирательных прав. Более того, Керенский проектирует отнять у них и права на землю. Но все это мало пока помогает.

— У меня есть достаточно достоверные сведения о том, что в военно-медицинских учреждениях широко распространилось составление фальшивых свидетельств о болезни — под угрозой расправы над санитарным персоналом, — заметил Максимилиан Филоненко. — А в отношении командиров, которые пытаются навести элементарный порядок, развернута настоящая травля.

— Здесь, на Западном фронте, по требованиям комитетов к июлю уволено до шестидесяти полковников и генералов, — поддержал его Владимир Анатольевич.

— Ну, считайте, что им еще повезло! Вот, смотрите, — военный комиссар при Ставке Верховного главнокомандующего порылся в своих документах, — телеграфное сообщение помощника комиссара гвардейского корпуса: «…За то, что офицеры высказывались за наступление, они были в течение двух дней лишены всякой пищи». Или вот: «в 299-м полку солдаты убили своего командира, предварительно засыпав ему глаза песком, а подполковника Рыкова, который уговаривал Двадцать второй полк идти на позицию, закололи штыками». А вот еще телеграмма от командира 61-го Сибирского стрелкового полка: «Мне и офицерам остается только спасаться, так как приехал из Петрограда солдат 5-й роты, ленинец. В шестнадцать часов будет митинг. Уже решено меня, Морозко и Егорова повесить. Офицеров разделить и разделаться. Много лучших солдат и офицеров уже бежало. Полковник Травников».

— Это ужасно! Это несправедливо… — Владимир Анатольевич нервно смял об дно пепельницы недокуренную папиросу: — Не понимаю, зачем я здесь. Не понимаю, что, черт возьми, вообще происходит! Обязанности в действующей армии у меня совершенно неопределенные. Прав, по существу, никаких… Генералы считают нас, политических комиссаров Временного правительства, чем-то вроде досадного и бессмысленного обременения. Солдатские комитеты нам совершенно не доверяют и не подчиняются. Отчего все пошло совершенно не так, как задумывалось? Отчего?..

— А я, думаете, понимаю? — неожиданно резко прервал его Савинков. — Кто-нибудь, думаете, понимает? Между прочим, одной из жертв самосуда стал даже сам большевик Соколов, автор этого чертова «Приказа № 1». Представляете? В июне он прибыл на фронт в составе делегации ВЦИК и за попытки агитировать солдат не нарушать дисциплину был избит ими до полусмерти. Говорят, после этого товарищ Соколов несколько дней пролежал без сознания, а теперь еще ходит с повязкой на голове.

— Надо же… — не удержался от усмешки Филоненко. — Ну так и поделом.

«Приказ № 1» был опубликован Петроградским советом в разгар Февральской революции и первоначально предназначался только для восставших солдат тылового столичного гарнизона, однако большевики почти сразу распространили его по всей армии. Из всех положений этого документа наиболее тяжелые последствия имел пункт о формировании солдатских комитетов, фактически отменивший в армии принцип единоначалия. Уже весной семнадцатого года начала формироваться многоступенчатая система солдатских комитетов — ротного, полкового и армейского уровней. В результате в России на удивление быстро образовался фактически целый «комитетский класс» — несколько сотен тысяч унтер-офицеров, солдат и «офицеров военного времени», предпочитавших окопному быту различные конференции, съезды и митинги в ближнем и дальнем тылу. В соответствии с приказом, во всех политических выступлениях воинские части подчинялись теперь не офицерам, а своим выборным комитетам и Совету. Предусматривалось, что всякого рода оружие передается в распоряжение и под контроль солдатских комитетов, а офицеров назначают на должности путем открытых выборов.