Никита Филатов - Адвокат революции

— Для чего вы нам это сейчас прочитали? — удивился Владимир Анатольевич. — Простите великодушно, но мы не на митинге, так что…

— Да уж, Борис Викторович, пожалуй, не стоит терять драгоценное время, — поддержал его третий участник беседы, военный комиссар Временного правительства при Ставке главковерха. — Все, что вы говорите, конечно же, правильно, хотя…

— А это не я говорю. Это стенограмма выступления командующего Западным фронтом генерала Деникина — между прочим, Владимир Анатольевич, вашего нынешнего политического подопечного. Он произнес эти слова совсем недавно, на учредительном съезде Союза офицеров армии и флота. — Борис Савинков убрал обратно в стол страницу с текстом, отпечатанным на пишущей машинке, и заговорил уже от себя: — Друзья мои, я пригласил вас, чтобы сообщить известие исключительной важности и конфиденциальности. Судьба нынешнего Временного правительства решена! Дни его — а возможно, что и часы, — сочтены. К сожалению, не успевшие сформироваться либерально-демократические институты на данном этапе оказались не в силах исполнить ту величайшую миссию, которую возложила на них история. Для того чтобы остановить развал России и спасти ее от позора военного поражения… для того чтобы затем, на надежной и крепкой основе, усилиями всего общества приступить к построению нового, подлинно всенародного государства — именно сейчас необходима твердая рука. Необходимы решительные, крайне жесткие и, возможно, жестокие действия для спасения революционных завоеваний!

— Диктатура?

— Военная диктатура, не так ли? — уточнил вопрос бывшего политкаторжанина социалист-революционер Филоненко.

— Исключительно в качестве временной меры! — Далее Борис Савинков заговорил торопливо, вполголоса, будто бы опасаясь ненужных вопросов и не желая выслушивать возражения: — Финансирование подготовки военного переворота координируется «Республиканским центром», разместившимся в Петрограде, в помещениях «Общества Бессарабской железной дороги». Номинально руководит Центром директор правления этой дороги, но военный отдел возглавляет некий полковник Генерального штаба, в распоряжении которого находятся руководители всех наиболее крупных офицерских организаций: Союза георгиевских кавалеров, Военной лиги, Союза офицеров армии и флота, Союза воинского долга, Всероссийского союза казачьих войск…

— Чего они, собственно, добиваются? Хотят царя Николая обратно вернуть на престол? — не удержавшись, перебил Жданов хозяина кабинета.

— Ни в коем случае, что вы! Главными политическими задачами переворота провозглашаются лишь упразднение Советов на фронте и в тылу, временный запрет деятельности профсоюзов и фабрично-заводских комитетов, ограничение распространения печати в армии. Верховной властью в стране станет Совет народной обороны, состоящий из лиц, разделявших необходимость наведения порядка… — Борис Савинков сделал паузу и перечислил по памяти: — Это сам Александр Федорович Керенский, генерал Корнилов, адмирал Колчак, ваш покорный слуга… и другие. При Совете будет сформировано правительство с широким представительством, от бывшего царского министра Покровского до марксиста-экономиста Плеханова. А вот в отношении Учредительного собрания высказываются пока разные точки зрения. Думаю, что его вообще не следует созывать до конца войны.

— Любопытно, кого же прочат в диктаторы? Уж не вас ли, уважаемый Борис Викторович?

— К счастью, нет, дорогой мой Максимилиан Максимилианович. Кандидатура моя даже не обсуждалась ни разу, поскольку было решено, что возглавить страну следует непременно кому-то из популярных в народе военачальников. Называли Поливанова, Брусилова, Гурко, Колчака, Алексеева. Но сейчас окончательно ставка сделана на Верховного главнокомандующего Лавра Корнилова, в самый ближний круг которого входят генерал Крымов и генерал Деникин… да-да, Владимир Анатольевич, — ваш Деникин, который сейчас командует Западным фронтом!

— Что конкретно планируют предпринять эти ваши генералы после взятия власти?

Даже если произнесенное Владимиром Анатольевичем словечко «ваши» и резануло слух социалиста-революционера Савинкова, тот сделал вид, что не обратил на это внимания:

— Первым делом они настаивают на аресте Ленина, германского шпиона и провокатора.

— Ну, тут у нас с ними нет особенных противоречий, — кивнул Максимилиан Филоненко.

— Затем следует безотлагательно объявить на железных дорогах военное положение. Любое неисполнение распоряжения технического характера должно караться как неисполнение боевого приказа на фронте! То же в отношении заводов, работающих на оборону, и угольных шахт. Обеспечить строжайшую дисциплину труда, безусловное выполнение минимальной нормы выработки, немедленно увольнять тех, кто этому противится. Запретить на территории промышленных предприятий митинги, собрания, стачки, локауты… — Борис Савинков перевел дух и продолжил с нарастающим воодушевлением, будто бы перед многотысячной аудиторией: — Как это ни прискорбно, до окончания войны нам придется категорически не допускать вмешательства со стороны рабочих в дела управления предприятиями. Будет создан государственный земельный фонд из удельных, казенных и части помещичьих и монастырских земель, выкупленных у их владельцев. Этими землями наделят солдат, беспорочно и доблестно прошедших военную службу. Смертная казнь будет временно введена не только на фронте, но и повсеместно — как для военных, так и для гражданских лиц. Возобновится деятельность военно-полевых судов; разложившиеся войсковые части будут расформированы, в остальных опять начнут действовать требования дисциплинарного устава. При этом солдатские и матросские комитеты, разумеется, подлежат безусловному роспуску.