Артур Таболов - Кэш

— Почему он не улетел за границу?

— Загранпаспорт оказался просроченным, он о нем совсем позабыл. Пожалуйста, хватит об этом.

— Как скажете, — согласился Панкратов. — Как вы познакомились? Если не хотите, можете не рассказывать.

— Почему? Расскажу. Случайно. Он прилетел в командировку в Новосибирск по каким-то делам, пришел на концерт в филармонию. Просто так, от нечего делать. Рестораны он не любил, пить тоже не любил. А что еще делать командировочному в чужом городе? Я вела концерт. После концерта он подошел, что-то спросил. Так и познакомились. На другой день я показала ему город. Была поздняя осень, жуткая холодина. Я продрогла, зашла к нему в гостиницу погреться. И осталась на ночь. Потом он улетел и не давал знать о себе полгода. Не звонил, не писал. А я ничего про него не знала. Кто он, что он.

— А потом?

Она улыбнулась.

— Потом была сказка. Про Золушку. Однажды утром ко мне на работу пришел молодой человек. Его звали Ян. Белобрысый, невозмутимый. Похожий на прибалта. Забрал меня и отвез в аэропорт. Там нас ждал самолет. Мы летели в нем одни. Я, он и шесть стюардесс, все почему-то в красном. Самолет сел во Внуково-2, куда всё начальство прилетало, знаете? От трапа к залу вела красная ковровая дорожка. У входа в зал меня ждал Георгий с огромным букетом белых роз. Через два часа наш брак зарегистрировали в Сокольническом ЗАГСе. На следующий день мы обвенчались в храме Вознесения Христова в Сокольниках.

— Красиво, — оценил Панкратов.

— Нет, сказочно! Он умел из всего сделать праздник. Знаете, почему я вам об этом рассказываю? Потому что мне приятно об этом рассказывать!.. Потом были разные дни, — помолчав, продолжала она. — Были совсем черные, когда его посадили. Но праздник всегда был с нами. Мне он очень непросто дался. Вы знаете, что я у него не первая жена?

— Да. Я видел фотографию его первой жены в музее детского дома в Твери. Барбара Валенсия.

— Она выжгла его душу. Как землю выжигает напалм. На ней ничего не могло расти. Мне пришлось отвоевывать каждый клочок земли у этой пустыни. Поливать каждую травинку, каждый росток. Прошел не один год, прежде чем он ожил.

— А он ожил?

— Да. Кто вам дал мой телефон? В справочнике его нет.

— Писатель Ларионов.

— Я чувствую себя перед ним виноватой. Он так хотел написать эту книгу.

— И пусть бы написал.

— Живым не ставят надгробные памятники. О живых книги не пишут.

— Георгий погиб, — осторожно напомнил Панкратов.

— Для меня не погиб.

— Сыновья были на похоронах?

— Нет.

— Они знают, что отец погиб?

Она нахмурилась.

— Что, собственно, интересует Национальную алкогольную ассоциацию? Что вы хотите узнать?

— Кое у кого есть сомнения в том, что Георгий Гольцов погиб, — честно ответил Панкратов.

— Очень интересно. Как он мог не погибнуть, если самолет разбился?

— Мог. Если не сел в этот самолет. Я проверил, это сделать нетрудно.

Она ненадолго задумалась, потом твердо произнесла:

— Мы продолжим разговор, если вы скажете, кто дал вам это поручение. Если не скажете, разговор закончим.

— Не вижу причин скрывать. Его друг, генеральный директор «Росинвеста» Олег Николаевич Михеев.

Лицо Веры Павловны исказила гримаса презрения и гнева. Потемнели глаза, расширились крылья ноздрей, привздернулась верхняя губа.

— Друг? — переспросила она. — Такой друг в жопу влезет и за сердце укусит!.. Передайте ему, что для него Георгий всегда жив! И он скоро об этом узнает!..

О том, что его фамилия появилась в рейтинге журнала «Финансы», который регулярно публиковал списки самых богатых людей России, Олег Николаевич Михеев узнал совершенно случайно во время деловых переговоров с юристом из фирмы «Интеко». Речь шла в фармацевтической фабрике на юго-западе Москвы, которую Олег Николаевич уже считал своей, пока на нее не положила глаз жена московского мэра. Он долго думал, как выкрутиться из непростой ситуации, но ничего не придумал. Тягаться с Батуриной — себе дороже. «Росинвест» для нее семечки, она и не таких акул российского бизнеса харчила, не подавившись. Немного утешала мысль, что и Георгий с его изобретательностью и умением находить нестандартные решения не смог бы ничего придумать. Оставалось только одно — выторговать приличные условия капитуляции.

В трудных переговорах имеет значения любая мелочь. Олег Николаевич понимал, что предлагать юристу для встречи свой офис бесполезно, не поедет. Ехать к ним в Никитский переулок унизительно, это все равно что заранее ставить себя в положение просителя. После некоторых пререканий договорились встретиться за ланчем в клубе на Остоженке, который раньше называли клубом миллионеров. Олег Николаевич был членом клуба. Он злился, когда приходило время платить годовой взнос, но клуб был очень удобным местом для переговоров с серьезными партнерами. Солидные, не бьющие в глаза показной роскошью интерьеры ресторана и уютные гостиные с каминами располагали к обстоятельности, а сам факт членства в клубе говорил о человеке не меньше, чем его банковский счет.