Артур Таболов - Кэш

В том, что юрист «Интеко» согласился там встретиться, Михеев усмотрел свою маленькую победу. Он представил, как подъедет на Остоженку с опозданием минут на пять, когда юрист уже будет топтаться возле невозмутимого швейцара и охранника, водитель почтительно откроет ему дверцу «мерседеса», он извинится за опоздание: «Жуткий трафик, скоро придется пересаживаться на метро» и пройдет в клуб, небрежно бросив швейцару: «Этот господин со мной».

Но всё получилось совсем по-другому. Никакого юриста у входа не было, Михееву пришлось ждать его минут десять на ледяном ветру. Он подкатил на красном «порше-кайен», бросил ключи охраннику: «Припаркуйте недалеко, я ненадолго», небрежно извинился за опоздание: «Трафик, знаете ли, прямо беда» и беспрепятственно прошел в клуб мимо предупредительно открывшего ему дверь швейцара. Олег Николаевич поплелся следом за этим молодым жеребцом в клубном блейзере от Гуччи или Армани, чувствуя себя старым, плохо одетым и даже небритым. Дело, конечно, было не в возрасте и в одежде, на нем самом был костюм от Армани, а в том, что за юристом стояли «Интеко» и всемогущая Батурина, а за Михеевым не стоял никто.

— Давайте к делу, — предложил юрист, когда после ланча они перешли в каминную и бесшумный официант сервировал кофе. — Ваши сорок миллионов долларов мы вам вернем, мы же не бандиты. Даже с процентами. Восемь процентов годовых устроят?

— Вы знаете банк, где дают кредиты под такие проценты? — поинтересовался Олег Николаевич. — Скажите адрес, я побегу туда со всех ног.

— Ладно, десять.

— Двадцать.

— Не наглейте, уважаемый Олег Николаевич, с нами лучше дружить, — посоветовал юрист и сделал глоток кофе. — Ни к черту. Как в «Макдональдсе», совсем потеряли класс. Двенадцать. Это всё.

— Об упущенной выгоде речь вообще не идет?

— О чем вы говорите? Какая упущенная выгода?

— Я работал над этим проектом три года.

— Бросьте. А то мы не знаем, как вы работали. Проплатили в аптекоуправлении, чтобы лекарства фабрики не брали на реализацию, вот и вся ваша работа. Вы вели фабрику к банкротству и привели.

— Не докажете! — буркнул Михеев.

— А мы что, в суде? Хотите с нами судиться? Не советую, это я вам говорю как юрист. Гражданский иск может обернуться уголовным делом. По статье за рейдерство.

— Такой статьи нет.

— Есть, только называется она по-другому. Умышленное доведение до банкротства с целью последующего недружественного поглощения. Мошенничество в особо крупных размерах. Дорогой мой, у меня и в мыслях не было вас осуждать. Это бизнес. У кого-то такой, у кого-то другой. Только бизнес и ничего больше. Итак, мы договорились?

— Мне нужно подумать.

— Подумайте, — легко согласился юрист. — Только недолго, Елена Николаевна не любит ждать. Да не расстраивайтесь вы, что такое какая-то упущенная выгода для человека, попавшего в рейтинг журнала «Финансы»? Мелочь, не о чем говорить!

— Журнала «Финансы»? — переспросил Михеев. — Это вы о чем?

— Не знаете? Вот такова жизнь. Человек, можно сказать, осиян всероссийской славой, а ничего про это не знает. Последний номер «Финансов» видели?

— Нет.

— Так посмотрите. Вы там двести двадцатый или двести сороковой в списке, точно не помню. Это, конечно, не «Форбс», но как знать? Окажетесь и в «Форбсе», если будете себя разумно вести. А я буду всем рассказывать, что пил в клубе дрянной кофе с настоящим миллиардером, а мне никто не будет верить. Засим, дорогой Олег Николаевич, позвольте откланяться. Спасибо за ланч и содержательную беседу!

Юрист небрежно пожал Михееву руку и покинул каминную бодрой рысью, оставив Олега Николаевича в полном недоумении. «Какие к черту «Финансы»? Откуда я там взялся? Какая-то чепуха!»

Он допил кофе и вызвал официанта:

— Счет, пожалуйста.

— За всё уже заплатили.

— Кто?

— Ваш друг. Хотите заказать что-то еще?

— Нет.

Тяжелое лицо Михеева потемнело от гнева и унижения. Ему будто еще раз сказали: «Знай свое место. Ты шестерка и всегда будешь шестеркой». Дело уже было не в двенадцати процентах и не в упущенной выгоде. Дело уже было вообще не в деньгах. Никаких денег он бы не пожалел, чтобы окоротить эту обнаглевшую от безнаказанности суку, подмявшую под себя всю Москву. «Елена Николаевна не любит ждать». Тварь. Кем бы ты была без мужа Лужкова? Тварь!

И как часто бывает, когда человека переполняют эмоции и смывают в сознании привычные границы между тем, что можно, и тем, чего нельзя, Олег Николаевич вдруг понял, что должен сделать. Это было еще не мысль, только предчувствие мысли. Но она таила в себе такие возможности, что Олег Николаевич похолодел от восторга. У него даже расправились плечи. Может быть, первый раз в жизни он почувствовал себя свободным.