– Нет, конечно, что ты такое говоришь. Скажи еще, что я Настену из-за картинки убил. Просто выпал случай, и я не преминул им воспользоваться – забрать шестикрылого серафима. Никогда не повредит иметь под рукой такую замечательную вещь. Кто его знает, а вдруг и в самом деле эскиз работает?
Снова послышался звон фужеров о бутылку, и Карлинский напомнил:
– Игорек, ты так и не ответил на мой вопрос. Ты едешь со мной в Стокгольм?
– А Лада едет?
– Ты хочешь, чтобы Лада все узнала? Тогда расскажи, что это она, доктор Белоцерковская, загнала свою «особенную пациентку» в ловушку.
– Что ты такое говоришь?
– А ты вспомни, Игорек, как было дело. Совершенно незнакомая тетка, врач-психиатр из Питера, написала тебе как большому специалисту, что ведет пациентку Кораблину со множественным расстройством личностей. И попросила проконсультировать. Ты пришел ко мне за помощью, потому что ты не хрена не врач, а администратор. И сам ни уха ни рыла не смыслишь в этой проблематике, все статьи в научных журналах за тебя пишу я. Мы вместе составили психологические профили Кораблиной, и я сразу тебе сказал, что эта девица – неограненный бриллиант.
Настя Гальперина на моих глазах и при моем непосредственном участии вовсю разрабатывала свой проект с Шестикрылым, и я сразу тебе сказал, что при определенных обстоятельствах Соня Кораблина переплюнет Настиного Костика. Благоприятные условия сложились сами собой – я как раз познакомился с Витей Цоем. Витюша – это отдельная история. Он стал героем в тот момент, когда его дурак-отец присвоил ему почетное звание всенародного любимца. Вик героем жил, героем и умер.
– Не кощунствуй.
– Я правду говорю. Витька умер счастливым, закрыв грудью любимую женщину. А в его случае это гораздо лучше, чем влачить жалкое существование размазни и тряпки, кем он на самом деле являлся. Итак, я стал наблюдать Витюшу, а вскоре появилась и Вера Донатовна Ветрова. Заслуженная деятель искусств, персональная пенсионерка с шикарной студией в центре Москвы, переданной в собственность из уважения к заслугам ее семьи перед отечеством. Сам понимаешь, Игорек, я тут же подкатил к Вере Донатовне с предложением, от которого моя заслуженная пациентка не смогла отказаться. И выкупил за смехотворную сумму этот прекрасный домик на Басманной, который и стал полигоном для моего эксперимента.
В рамках эксперимента я перетащил сюда Вика, и мы с тобой решили, что всем будет лучше, если ты, Игорек, женишься на питерской дамочке Ладе Белоцерковской. Да, не забудь сказать своей супруге, что я к тому моменту уже выправил фиктивные бумаги о родстве с Софьей Кораблиной, чтобы оформить над ней опекунство. И вот все получилось. Вера Донатовна Кораблину одобрила. Сказала, что у Сони огромный потенциал. Что ты молчишь? Тебе нечего сказать? Или советский и российский искусствовед, историк искусства, эксперт живописи периода русского авангарда, большую часть жизни проработавшая заведующей отделом графики двадцатого века в Третьяковке, для тебя уже не авторитет?
– Да что тут говорить? Я понял, Борь, – чуть слышно ответил Игорек.
– Так ты едешь со мной в Стокгольм?
– Пожалуй, откажусь. Ты меня тоже пойми, от добра добра не ищут. Лада ребенка ждет, я возглавляю престижный институт, зачем мне перемены?
– И все-таки что ни говори, Залесский, я высококлассный специалист в своей области. Я знал, что ты так ответишь, и потому подстраховался. Как руки? Еще не начали неметь? Нет, нет, положи смартфон, смартфон тебе не нужен.
– Ну и сволочь ты, Карлинский! – пронзительно завизжал Игорек. – Лада предупреждала, а я ей не верил!
– Лада – хороший психиатр, гораздо лучше тебя. – В голосе Карлинского послышалась усмешка. – Поэтому российская наука ничего не потеряет, если ты вдруг скоропостижно скончаешься от острой сердечной недостаточности.
– Вера Донатовна! – громко крикнул Игорек.
– Ветровой нет, она на кулинарном конкурсе.
– Думаешь, тебе это сойдет с рук? Считаешь, никто ни о чем не догадается? Как ты объяснишь наличие трупа в своей квартире?
– Я обязательно вызову «Скорую», только чуть позже. А то вдруг примчатся и спасут? Врачи констатируют твою смерть, и никого это не удивит. Ты много работал, на тебе институт, ты публиковал статьи, а еще писал докторскую. Надорвался и умер во цвете лет…
– Ты сумасшедший и возомнил себя богом.
– А я и есть бог. Я взял Витю Цоя за руку и провел из тьмы к свету – ничем не примечательный следователь прокуратуры стал национальным героем. Теперь его прославит интернет и воспоют потомки. А как я этого достиг? Я создал иллюзию, что без Цоя Соня погибнет. И заставил всех в это поверить. Думаешь, легко было устроить встречу Сони и Паши Петрова? Я пас Петрова, как охотник выслеживает дичь. Отслеживал пути перемещения, привычки, контакты. А чтобы изучить круг общения, даже стащил у него смартфон. Познакомился с Ильей Саркисяном и убедил не слишком умного парня, что Люся Громова не сегодня-завтра заберет малышку и вернется к бывшему мужу. Думаешь, легко было так запугать здорового вменяемого мужика, чтобы он пошел на двойное убийство? Итак, я создал ситуацию, в результате которой Виктор пожертвовал жизнью на глазах у Сони. И вот на свет родился гений. Вновь появившийся Стас – производное от Виктора и Сони. Ее зацикленность на кинематографе и его ощущение себя персонажем комикса не могли не породить новую личность. Виктор и Соня соединились в Стасе. А создал его я. Скажи мне, Игорек, кто я, если не бог?
Читать дальше