Валерия Вербинина - Иван Опалин. 9 книг

Выяснилось, что кукушкой называют специальную ложу осветителей, расположенную за занавесом, но используют ее не только они. Во время представлений, если зал полон, в кукушке занимают места и зрители из числа работников театра.

— Он мне что-то рассказывал о своей бабушке, ворожее, — сказала Таня Кнерцеру, кивая на сконфуженного Модестова. — Что, взял у нее заговоренный порошочек и на сцену насыпал, чтобы Алексей Валерьич споткнулся? — Она хихикнула. — Смотри, Ефим, если он узнает, мало тебе не покажется.

— Какой порошок, что за глупые суеверия, товарищи! — защищался Модестов, но выражение лица у него было как у человека уличенного, и Опалин ему не поверил.

Таня Демурова встрепенулась и повернула голову.

— Ну наконец-то! — вырвалось у нее.

Среди зрителей произошло движение. В зале только что появился новый человек.

Это был принц, настоящий сказочный принц, с белокурыми волосами, серо-голубыми глазами и тонкими чертами лица. Красивый, высокий, великолепно сложенный — трудно было представить себе женщину, которая бы прошла мимо него, не влюбившись. Принц был одет в белое трико, сиреневый с золотом колет и светлые сапожки, а на голове у него красовалась диадема. Однако едва ли не больше, чем внешность, впечатляла его энергетика. От него словно шла мощная волна силы, но в ней не чувствовалось положительного начала, и Опалин невольно насторожился.

— Алексей Валерьевич!

За принцем, не поспевая за его стремительным балетным шагом, бежала грузная женщина, которая раньше в коридоре объясняла Опалину, как пройти на репетицию. В руках ее трепыхался знакомый сыщику красный колет.

— Алексей Валерьевич, вы не надели… Костюм должен быть другой… Алексей Валерьевич!

— Мы будем, в конце концов, репетировать или нет? — спросил Вольский, подходя к группе, состоящей из Касьянова, Головни, Бельгарда и Ирины. Скользнув взглядом по ее волосам с наколкой из перьев, он нахмурился. — А корона где? Одетта — королева лебедей, между прочим…

— Мы убираем короны и диадемы из спектакля, — проговорил Касьянов больным голосом.

— Да? И почему же? Лично мне диадема танцевать не мешает. — Вольский ухитрялся произносить каждое слово с таким вызовом, что даже человек, которого ситуация никак не касалась, почувствовал бы себя задетым. Возможно, мелькнуло в голове у Опалина, это всего лишь поза, но и она многое говорит о том, кто ее избрал.

— С художественной точки зрения вся эта мишура ничего не меняет, — сказал Касьянов, не сообразив, что сам предоставляет собеседнику довод против себя.

— Тогда тем более можно ее оставить, раз не меняет.

— Нельзя. И почему ты в этом колете? На нем даже пуговицы не хватает. Для тебя сшили новый, так что, будь добр, надень тот, который принесла Надежда Андреевна.

Но Вольский, судя по выражению лица, добрым быть вовсе не собирался.

— Мне и так хорошо, — ответил принц со свойственным всем настоящим принцам бессердечием. — А пуговицу можно новую пришить.

— Алеша, это распоряжение руководства.

— Да? — Вольский взял из рук Надежды Андреевны красный колет и придирчиво осмотрел его. — Ну честное слово, Палладий, не могу же я танцевать в одежде, у которой не хватает рукава!

И с этими словами он отодрал один рукав.

— И со вторым рукавом совсем плохо, — безжалостно добавил Вольский.

С треском отлетел второй рукав, после чего танцовщик бросил колет в сторону Надежды Андреевны. Она стояла как оплеванная. Изувеченная одежда красной тряпкой лежала у ее ног.

— Если диадема тебя так волнует — на, держи. — Вольский снял диадему и, насмешливо кривя губы, протянул ее Касьянову. Балетмейстеру поневоле пришлось взять ее, и вид у него при этом был преглупый. — Где мой арбалет?

Здоровяк Вася, который раньше посыпал сцену канифолью, подошел к Вольскому и подал ему арбалет. Надежда Андреевна нагнулась, подбирая с пола колет. Ее губы дрожали.

— Алеша, тут товарищ из МУРа интересуется, не ты ли ухлопал Павлика Виноградова, — вкрадчиво проговорил злой волшебник, он же филин, и Опалин убедился, что роль свою Кнерцер играет не просто так. — А то его уже несколько дней нигде нет.

— Я хотел бы задать вам несколько вопросов, — буркнул Опалин, чувствуя досаду из-за вмешательства постороннего.

— У меня нет времени на эти глупости, — отмахнулся Вольский, перекладывая арбалет из руки в руку. — Я же просил сделать полегче… — начал он, обращаясь то ли к Касьянову, то ли к заведующему балетной труппой.