Валерия Вербинина - Иван Опалин. 9 книг

— Это Большой театр, — с достоинством ответил его собеседник и стряхнул со стойки какую-то пылинку, которой, возможно, там даже не было.

— Да, разумеется. Но, может быть, вы все-таки помните, когда видели Виноградова в последний раз?

По правде говоря, Опалин ни на что особо не рассчитывал. Он предполагал, что услышит размытый ответ вроде: «Да, он заходил несколько дней назад, выглядел как обычно, ничего странного я не заметил», но тут Иван Андреевич его ошеломил.

— Постойте-ка, — молвил буфетчик, подняв глаза к потолку и что-то соображая. — Виноградов, Виноградов… Пятнадцатого… нет, шестнадцатого. Как обычно, забежал между классом и репетицией… в тот день репетировали «Лебединое», второй… нет, третий акт. Обычно он приходил и после репетиции, но должен вам сказать, что после репетиции я его не видел. Он съел… погодите-ка… да, два пирожных, эклер, и выпил чашку кофе. Вероятно, вам неинтересны все эти подробности…

— Напротив, — только и мог сказать его собеседник, — очень даже интересны! Значит, после репетиции он не появлялся?

— Нет.

— А во сколько она закончилась?

— Приблизительно в четверть шестого, — уверенно ответил буфетчик.

«То ли он морочит мне голову, — думал Опалин, насупившись, — то ли в самом деле помнит все эти подробности…» Но тут он увидел устремленные на него глаза, очень, очень внимательные глаза — и решил, что зря подозревает Ивана Андреевича. Такой человек мог запомнить не то что количество пирожных и время, но и вообще что угодно о любом, кто попадал в поле его зрения.

Опалин задал еще несколько вопросов — о том, где помещалась гримерка Виноградова, и о том, где можно найти комсорга театра.

— Валентин Колпаков сидит на первом этаже, рядом с балетной канцелярией, — сказал буфетчик. — Гримерки кордебалета находятся на четвертом этаже, там спросите.

Иван искренне поблагодарил буфетчика, съел предложенные ему бутерброды, выпил кофе и отправился на четвертый этаж. Он быстро нашел гримерки мужской части кордебалета и заодно познакомился с Володей Тумановым, высоким мускулистым брюнетом с пробивающимися над верхней губой усиками.

— Вы хотите поговорить о Паше? — несмело спросил Володя. — Но я вашему коллеге уже рассказал все, что помню…

Иван осмотрелся. Трельяжи с лампочками, столы с запирающимися ящичками, скомканные вафельные полотенца…

— Куда он вешал верхнюю одежду? — спросил Опалин.

— Сюда. — Володя указал на крючок на стене возле пустующего столика.

— Когда ты пришел на следующий день, его одежды тут не было?

— Не было, а что?

— Это его столик?

— Ну да.

— Ключ где?

— У него.

— Да? Ну ладно.

Произнеся эти в высшей степени загадочные слова, Опалин залез в один карман, потом в другой и достал обыкновенную железную скрепку. Следующие несколько минут Володя с изумлением наблюдал, как оперуполномоченный с Петровки ловко мастерит отмычку и один за другим открывает запертые ящики.

Внутри обнаружились матерчатые балетные туфли, запасные тесемки к ним, катушка ниток с иголкой — очевидно, чтобы подшить тесемки, если они порвутся, ножницы, трико для занятий, шерстяные гетры, коробка с гримом, стопка лигнина [25] Лигнин — специальная салфетка для удаления грима. , которым этот грим стирали, старые открытки с отодранными марками и несколько гривенников. Опалин бегло просмотрел открытки. Среди них было несколько дореволюционных, и ему странно было видеть i в словах и твердые знаки в конце, не говоря уж о других уничтоженных за ненадобностью буквах.

— Он кому-то звонил из телефона-автомата? — спросил Иван, указывая на гривенники. — Кому?

Володя потупился.

— Своей мачехе, Инне Константиновне… Он терпеть ее не мог и говорил по телефону разные гадости.

— Ясно, — вздохнул Опалин и стал один за другим запирать ящики. — Не подскажешь, где я могу найти Ирину Седову?

— В гадюшнике, где же еще, — ответил Володя. — Весь клубок змей там.

— Не понял, — насупившись, буркнул Опалин после паузы.

Покраснев, Володя объяснил, что так в театре называют женскую гримерку на первом этаже, в которой обитают самые знаменитые балерины и исполнительницы главных ролей.

— И сколько же их? — спросил Опалин.

— Сейчас только три: Елизавета Лерман, Ирина Седова и Таня Демурова. Была еще Вера Кравец, но с ней случилась неприятность.

— Что-то со здоровьем?

Володя немного замялся.

— Нет, не совсем… У нее мужа арестовали.