Оскар Мюриэл - Темные искусства

Она откашлялась.

— Полагаю, вы видели ее тело.

— Именно, — мрачно произнес я. — Вскрытие было неизбежно. Сочувствую.

Я уже собирался расспросить ее о подробностях, но женщина завела речь об этом сама, как будто давно хотела выговориться.

— Это я устроила их брак. Ни о чем в жизни я так не жалела. Гренвиль приходился моей матери внучатым племянником — по крайней мере мне так говорили, — видимо, степень родства там была мудреная. В то время он был весьма галантен и вскружил Марте голову. Моя мать узнала, что он приходил к нам с мужем и просил руки Марты. Она вновь и вновь твердила, что этого брака нельзя допустить. Говорила, что Марта будет несчастна. — Ей пришлось сделать глубокий вдох, чтобы сдержать слезы. — Она… она сказала, что об этом ей поведали «карты», так что, разумеется, мы не придали значения ее словам!

Макгрей явно хотел встрять, желая узнать побольше о «картах», но я поднял руку, умоляя его не перебивать ее. Он уступил.

— Мать также сообщила нам об их… бесплодии. Она сказала, что брак этот обречен. Как вы понимаете, тогда мы над ней посмеялись… Но спустя семь лет, когда на детей не было даже намека, смеяться нам уже не хотелось. Бедная Марта часто приходила ко мне, говорила, что Гренвиль винил в этом ее. Что он называл ее сухой… — Она резко сглотнула, словно очнувшись от наваждения. — Большего вам знать не нужно. Это никак не связано с… вашим расследованием.

— Ваша мать помогла им? — спросил Макгрей.

Миссис Кобболд удивилась.

— Кто-то рассказал вам об этом?

Макгрей сдержал свое слово и солгал.

— Я наслышан о способностях вашей матушки. Догадаться было нетрудно.

— Она… она действительно помогла Марте. Я не знаю, как именно; это было как-то связано с травяными чаями, которые она покупала на черном рынке, и с талисманами под кроватью. Я до сих пор не уверена, действительно ли все это сработало; знаю лишь, что Эдди родился вскоре после того. Мы были вне себя от счастья. Особенно Марта. Когда она забеременела, Гренвиль оставил ее в покое. Даже подобрел. — Она сухо улыбнулась. — Насколько способна на доброту свинья.

Я задал следующий вопрос со всей возможной деликатностью:

— Мэм, могла ли ваша дочь… может быть… могла ли она желать вреда полковнику?

Я приготовился к очередной вспышке ярости, но ее сардоническая улыбка, наоборот, стала только шире.

— Пока не было детей — да, возможно… Но не сейчас, — поспешила она с ответом, заметив наше изумление. — Марте хватало забот с детьми. — Она бросила на меня пронзительный взгляд. — Вы же не намекаете на то, что моя дочь что-то подстроила той ночью? Там же был ее дедушка. Я должна была быть там.

— Нет, разумеется, нет, — снова солгал я. Встречались мне поступки и менее логичные.

— Надеюсь, на этом все, — произнесла она и снова закрылась в себе. — Как я вам уже сказала, у меня много дел.

Я посмотрел в окно.

— Нам хотелось бы поговорить с детьми.

— Ни в коем случае. Об этом не может быть и речи. Дети в этом деле никак не замешаны.

— Мы знаем, но…

— И я не желаю, чтобы они узнали о случившемся от странных чужаков.

— Странных? — повторил я.

— Вы до сих пор им не сказали? — возопил Макгрей.

— Я действую в их интересах, — огрызнулась она. — Теперь я за них отвечаю. Бедные создания едва не остались на улице.

Она откинулась на спинку кресла — видимо, осознав, что сболтнула лишнего.

— На улице? — эхом откликнулся я. — А как же особняк в Морнингсайде?…

— За него так до конца и не расплатились. Придется его продать, чтобы закрыть долги их родителей.

Я вспомнил безупречно ухоженную кожу миссис Гренвиль и слова Рида о том, что на ней были весьма дорогие украшения. Я-то думал, что они были богачами, что не знали счета деньгам — и вот теперь их дети играли на лугу, не подозревая о смерти родителей и своих будущих лишениях.

— Кстати, об этом, — добавила миссис Кобболд, — у вас хранятся украшения, в которых моя дочь была в тот вечер, а также часы и обручальное кольцо моего отца. Я хочу, чтобы все это мне вернули. Мне известно, что у полиции есть обыкновение терять вещи в своих закромах .

— Я лично прослежу, чтобы вам вернули все эти вещи, — примирительно сказал я. — Но нам необходимо пообщаться с детьми. Уверяем вас, что не станем сообщать им о случившемся.

При этих словах миссис Кобболд скривилась. Я мог бы написать трактат о том, сколько времени заняли попытки переубедить ее, но в конце концов женщина сдалась — при условии, что они с экономкой все время будут рядом. У них было на это право, поэтому мы согласились и проследовали за ними на улицу.