Олег Петрович-Белкин - Настоат

Деменцио тихонько подкрадывается сзади.

– Вот и все! Финальный акт нашей трагикомедии. Придумали уже, что будете делать с Майтреа?

– Придумал. Подвергнем его остракизму, отправим в ссылку. Негоже без надобности пятнать руки кровью.

Деменцио берет в руки нож, откуда-то доставая сочное яблоко.

– Глупо! Вам свойственна недооценка своих оппонентов. Поймите, – шипит он, наклоняясь ко мне ближе, – Ноэль и Архитектор суть одно целое, разделенное на две ипостаси. Майтреа силен и опасен, как никто другой во Вселенной. Он есть Змий, что под ангельской внешностью припрятал ядовитое жало. Один промах – и оно вонзится вам в самое сердце!

Острием ножа он касается моей кожи.

– Прекратите! Я здесь хозяин – мне и решать. Ноэль будет изгнан – на то моя воля.

Деменцио разражается смехом.

– Воля? Да что вы говорите! И где же вы ее проявили? Может, когда пытались два раза сдохнуть, но даже в этом почему-то не преуспели?

Я взял для вас власть, разработал план и обеспечил поддержку Синедриона. Дункан, каким бы остолопом он ни был, выиграл за вас войну – он тот, кто хитростью и отвагой сокрушил непобедимый Картаго. А что сделали вы? Просрали осаду, позорно потеряв один из своих легионов? Сотни лет прозябали в лесах, ожидая счастливой развязки? Вели сей дневничок, плачась в нем, подобно сопливой девице?

«Мы подобны карликам, сидящим на плечах великанов; мы видим дальше и больше лишь потому, что пользуемся их несравненным величием». Не правда ли, очень знакомо!

Вы – эпигон. Так что давайте-ка поспокойнее – волю свою будете проявлять, когда станете Государем. А пока слушайтесь моих указаний – и все будет в порядке. Ноэля необходимо казнить – и никаких возражений. Deus vult [43] Так хочет Бог (лат.). . И на том точка.

Дорогой дневник! Признаюсь, я испугался. Нож в его руке и безумные речи произвели на меня впечатление.

– Хорошо, будь по-вашему! Я умываю руки. Но как же обоснование? Что мы скажем народу? Ведь нужно нечто большее, нежели просто ересь и богохульство.

Деменцио улыбается.

– А это уже не ваши проблемы. Я все устрою. Да и для будущего оправдание тоже найдется – историю пишут победители. И завтра мы ими станем. Даю слово!

Немного помолчав и зачем-то перекрестившись, он продолжает:

– Мой друг, я не хочу, чтобы вы обижались. Поверьте, это в ваших собственных интересах! Я – покорный слуга, и порой интересы короны – вашей грядущей короны – вынуждают меня говорить горькую правду. Так что не обессудьте! И будьте уверены: Meine Ehre heißt Treue [44] Моя честь – это верность (нем.). .

Засим, откланявшись, он удаляется.

Утро следующего дня. Ни свет ни заря Деменцио в моем кабинете. Он вообще когда-нибудь спит?

А вот я сплю – причем после вчерашнего разговора ужаснее некуда. Был ли я прав, уступив ему давеча? Не поздно ли все переиграть и отказаться от казни? Но, черт возьми, страшно! Смогу ли я без Деменцио взять бразды правления в свои руки и притом не допустить ни единой ошибки?

«Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» – крутится у меня в голове. Нужно отбросить подобные мысли! Неуверенность в себе, слабость, сомнения – вот корень всех зол! Между чистой совестью и властью я выбираю второе. Грехи можно отмыть, искупить кровью, наконец, приобрести индульгенцию, а нового шанса вознестись к вершинам власти, скорее всего, уже не представится. А значит, компромисс с совестью неизбежен. Mea culpa [45] Моя вина (лат.). .

– Quod erat demonstrandum [46] Что и требовалось доказать (лат.). , – усмехается Деменцио. – Не переживайте, все пройдет, как по маслу! А теперь взгляните, кого я привел.

В кабинет, хромая и смущенно озираясь по сторонам, входит молодой человек – сгорбленный, истощенный, будто убитый собственным горем. Где-то я его уже видел.

– Кто это?

– Не узнаете? Это Тиориаск, один из оппозиционной фракции Ма́ттеуса. Вчера тоже присутствовал на заседании. Он из тех двенадцати, кого мы давеча столь знатно уделали. Мордой – и в говно. Ха-ха-ха… Вы ведь не обижаетесь, друг мой? – шепчет Деменцио, обнимая Тиориаска за плечи. – Ничего личного – лишь констатация факта.

Я отвожу глаза.

– Все ясно. Тиориаск… Да-да, припоминаю. И что он здесь делает, в моей опочивальне?

– Как это что? Он – один из ближайших сподвижников нашего оппонента, личный друг Ноэля Майтреа – впрочем, как и вся оппозиция. И сегодня он планирует умереть, – внезапно добавляет Деменцио. – Само собой, насильственной смертью.