Олег Петрович-Белкин - Настоат

– Доктор, поручение Курфюрста – это лишь повод пообщаться с вами. Я ждал нашей беседы целую вечность. Вы так и не ответили на вопрос: кто я? Как меня зовут на самом деле?

Энлилль гневно машет рукой.

– Что вы заладили? Повторяю: вы рекомендовались как Деменцио Урсус. Что еще надо?

– Это неполное имя! Взгляните повнимательнее – неужели не узнаете?

Насторожившись, доктор презрительно озирает меня с ног до головы, как давеча секретарша в Великом следствии. Наверное, думает, что перед ним сумасшедший.

– Хорошо, я отвечу за вас! Меня зовут Деменцио Эосфор Урсус. – Я смотрю ему прямо в глаза, делая акцент на втором слове. Пораженный, он отступает. – По правде говоря, Деменцио Урсус – лишь псевдоним; Эосфор – настоящее имя, и вам оно прекрасно известно. Только вам! Для всех остальных подобные тонкости непонятны… В сущности, у меня, как и у вас, бесконечное множество имен: Эосфор – даже не самое древнее. Есть еще Баал-Зевул, Аполлион, Адрамелех, Легион – в общем, целое море!

Архитектор, теперь вы поняли, кто стоит перед вами? Знаю – я изменился; в облике моем нет привычного лоска, но это по-прежнему я – тот, с кем вы дружили много столетий. Да, я намного старше, чем выгляжу (неплохо сохранился!), – и еще помню те времена, когда водил вас за ручку. Вы были ребенком – крошечным, пухлым и удивительно любопытным… Я бы отдал все, чтобы вернуться назад, в прошлое – туда, где не было ни Города, ни Ландграфства, а смерть Ноэля еще не пролегла между нами.

Видите, как я оделся? Льняное котарди, крестьянские башмаки, простая рубаха – это ваши воспоминания из раннего детства, когда мы гуляли по только что созданному миру. Жизнь впереди казалась безоблачной, яркой, прекрасной… Кто мог подумать, что родится сей Город, а мы станем его узниками, арестантами? Вы ведь не по своей воле пришли сюда править? Так же и я – мы лишь играем роли, написанные для нас кем-то. Возможно, это испытание, проверка на прочность, первый шаг к очищению, перерождению, исцелению; а может, все куда хуже, и мы – герои метанарратива, в котором у нас нет ни капли свободы. Судьба, Рок, Провидение, Предначертание, Фатум – вот кто руководит нашими мыслями и желаниями… Как низко мы пали!

Энлилль тяжко дышит – должно быть, не ожидал увидеть перед собой извечного оппонента. Я тоже опасался этой встречи – но и ждал ее с нетерпением. Помню, когда-то, давным-давно, еще до размолвки, мы без устали спорили, кто из нас старше, талантливее, а главное – могущественнее и мудрее; кто – настоящий Творец, Демиург, Созидатель, а кто – помощник и подмастерье. Он до сих пор не желает признать, что я родился куда раньше! Вот и выдумал миф: мол, я – деструктивная сила, раскольник, предатель, оппортунист и отступник. А неразумные горожане эту мысль подхватили – так и стал Эосфор врагом всего сущего: я был низвергнут – пришлось менять имя и скрывать прежнюю личность. Вернулся уже как Деменцио Урсус.

Конечно, в выдвинутых против меня обвинениях была доля истины – отрицать и препираться я не намерен! Но не все так однозначно. Да, это моя личная, субъективная версия произошедших событий; Энлилль, наверное, с ней не согласится – у него собственное понимание той далекой истории. Однако несомненным представляется лишь один факт: как вы со мной, так и я с вами – простое психологическое объяснение, не требующее привлечения сверхчувственных, сверхразумных материй и постулатов. Unicuique secundum opera eius – «да воздастся каждому по делам его». Надеюсь, когда-нибудь эта цитата приобретет культовый статус.

Ладно, довольно патетики! Энлилль, кажется, отошел от потрясения.

– Не ожидал увидеть вас снова. Лукавство, двурушничество, подлость – вот что привело вас в стены этой Больницы. Ступайте отсюда, не порочьте мою обитель темным, мрачным присутствием! Я возвел ее, чтобы несчастным было где приютиться, спрятаться от ужасов Города, скверны и вашего державного произвола. Я изгоняю вас – так же, как некогда прежде.

Смешно!

– Энлилль, доктор, Великий Архитектор, полегче! Я не ругаться пришел – просто поговорить. Да и вообще, ваша Больница – не то чтобы идеал. Вон, пациенты стонут, кричат, даже здесь слышно…

– Они заслужили! Так проходит процесс лечения, обновления. Это необходимо! Выйдут отсюда здоровыми – и физически, и духовно.

– Сомневаюсь. Вы – фанатик, доктор, а это – ваш символ веры. Говорите о милосердии, а на деле – мучение ради мучения. Какой-то садизм, если честно! Я думаю, пациенты предпочли бы жизнь в Городе этому вашему «исцелению». Кстати, Ноэль был бы со мной солидарен! Необходимо быть человечнее…