Александр Арсаньев - Буря в Па-де-Кале

– Пожалуй, ты прав, Кинрю, – задумчиво проговорил я в ответ. – Мне кажется, Пахом обязательно должен что-нибудь знать! Он и о потайной двери сам догадался! Спрашивал меня пару раз. В конце концов, я разрешил ему убирать в том самом коридоре, который вел из флигеля в мой кабинет…

Я дернул за шнур сонетки.

– Федор, – обратился я к появившемуся лакею с ливрее, – кликни-ка Пахома в гостиную!

– Кого? Пахома? – нахмурился тот. – Чего это здесь дворник забыл?

– Нет, мир точно сошел с ума! – возмутился я. – Кликни Пахома!

– Ну, хорошо, барин, хорошо, – Федор попятился к двери. Судя по всему, он никогда еще не видел меня таким рассерженным.

– Мира, и как ты только с ними со всеми управляешься?! – всплеснул я руками.

Индианка в ответ только очаровательно улыбнулась. Ее глаза так и говорили: «Чего только не сделаешь из одной любви к тебе!»

Эти огромные черные глаза были всепрощающими, такими же, как глаза на иконописных ликах, под которыми горела лампада.

Неожиданно у меня закружилась голова, и я присел на маленькое канапе возле камина.

– Что с тобой? – Мира бросилась ко мне, путаясь в своем сари.

Японец тоже встревожился:

– Дайте-ка нам все же осмотреть вашу рану!

Теперь мне деваться было некуда, и я позволил им делать все, что они хотели. Оказалось, что ранение мое нагноилось, и Мире пришлось промыть разорванные края. Она отправилась в свою комнату «демонов» за индийскими снадобьями. К то время, когда японец сделал мне перевязку, на пороге гостиной появился дворник Пахом в сопровождении Федора. Последний топтался на месте и комкал в руках свою шапку.

– Чего изволите, барин? – осведомился он.

– Расскажи мне, не видел ли ты кого прошлой ночью возле старого флигеля? – взволнованно поинтересовался я. – Возле той двери, которая досками заколочена.

– Так, прошу прощения, – замялся дворник Пахом, – к вам через эту дверь, что… заколочена иногда разные люди приходят!

– Ну, а в эту ночь? – насторожился я. Мне показалось, что Пахому что-то известно.

– Заходил один человек, – пожал плечами дворник.

– Так чего же ты мне раньше-то не сказал?! – воскликнул я. – Если бы я мог знать…

– Так я думал, он с вашего ведома, – протянул Пахом. – Вы мне следить-то за черным ходом не поручали!

– И то верно, – произнес я со вздохом. – Прежде никогда не бывало такого, чтобы моей потайной дверью воспользовался какой-нибудь злоумышленник! Но ты мне, любезный, скажи как этот неизвестный выглядел?!

– Из благородных, видать, – пожал плечами Пахом, – холеный барин, одет богато! И еще маска на нем такая странная была, ну, словно он на бал-маскарад собрался! Я, правда, ничего такого не заподозрил… Ведь вы у нас, Яков Андреевич, любите всякого рода странности! Все у вас секреты, да потайные двери!

– Значит, в маске, – проговорил я задумчиво.

Выходило, что мой старый «приятель» с английского фрегата, едва не пристреливший меня в Кале, был еще жив и все еще охотился за письмом. Тот самый незнакомец с инициалами: «А» и «В» из записки графини! Значит, Филипп несколько преувеличил свои заслуги…

– В маске, в маске, – эхом отозвался Пахом. – Я еще было хотел его спросить, куда это он направляется! Да он так грозно на меня посмотрел! И палец к губам приложил, мол, молчи… Ну, я и промолчал!

– Ну, ладно, ступай Пахом, – отпустил я дворника. – Не твоя вина, что злодей пробрался в мой кабинет!

На следующее утро я собрался к кузине Божене, чтобы расспросить ее про Лизу Данилину, которая, кажется, слыла в свете единственной подругой Ольги Александровой.

– Мне не нравится, что ты поедешь к Божене, – обиженно проговорила Мира. – Я, конечно, понимаю, что для дела тебе это нужно. Но…

– Мира, до тебя у меня никогда не было человека ближе ее, – заметил я, прикалывая запонки, играющие на свету брильянтами чистой воды. – Тебе не зачем меня ревновать к Зизевской!

– А я и не ревную, – проговорила индианка запальчиво. – Отправляйтесь, куда хотите? Неужели вы полагаете, Яков Андреевич, что без вас у меня не найдется дела?! – Мира всегда переходила на «вы», когда сердилась.

Я в ответ только пожал плечами и приказал закладывать лошадей. Я должен был застать Божену Феликсовну еще до раута.

На этот раз мне повезло – гости моей кузины еще не начали съезжаться. Я не увидел у входа ни одной достойной внимания кареты, ни одного важного экипажа.

– Яков Андреевич! – Божена Феликсовна поспешила навстречу мне, шелестя бархатными юбками. – Чем мы обязаны такому счастью?! Насколько мне известно, ты, Яков, уже несколько дней, как вернулся из своей заграничной поездки!