Александр Арсаньев - Буря в Па-де-Кале

– Так вы утверждаете, что не открывали ему секрета моего тайного хода? – засомневался я, пропустив мимо ушей его последнее замечание.

– О чем вы? – недоуменно осведомился Беликов. – Что такого стряслось? Неужели… кто-то забрался к вам в кабинет? – осенила Дмитрия Петровича внезапная мысль. – И тот, кто забрался, снова выкрал письмо? Я правильно думаю? Неужели Филипп? Не может быть! Ну, Филипп! Ну, лихач!

– Вот это-то я у вас и пытаюсь узнать, – отозвался я, поднимая глаза к потолку. – Вы ему что-нибудь обо мне говорили? Он вас о чем-нибудь расспрашивал?

– Нет, – усмехнулся Беликов, – он только ругал вас последними словами! Но клянусь вам, Яков Андреевич, я ему о вас ни пол-слова… Да он и не спрашивал! – Беликов даже перекрестился для пущей убедительности.

– Ну, допустим я вам поверю, – произнес я задумчиво. – Тогда кто же позарился на письмо? Неужели снова этот убийца в маске?

– Какой еще убийца? – полюбопытствовал Дмитрий Петрович.

– К счастью для вас, вы его не знаете, – отозвался я.

– Филипп мог узнать о вашей потайной двери из каких-то других источников, – вставил свое слово Кинрю.

– В самом деле, – я не стал возражать, – этот вариант я тоже обязательно приму во внимание!

Не исключался также вариант, что Беликов мне просто-напросто врет!

– Однако мне кажется, нам не стоит терять здесь время, – проговорил Юкио Хацуми.

– Да, – сказал я вставая, – следует поторопиться к Выборгской заставе! Вдруг нам удастся его перехватить!

– Вряд ли, – покачал головой Дмитрий Петрович, – юнец-то – сорви голова!

– Ну, это мы еще посмотрим, – ответил я. – Вот если бы знать раньше! Нарочных бы на заставу послали! Не сомневаюсь, задержали бы они этого грека!

– Яков Андреевич, а вы, кажется, этим грекам сочувствовали, – прищурившись отозвался Дмитрий Петрович.

– Не вашего ума это дело, – ответил я уже на ходу.

– Это вы верно заметили – не моего! – усмехнулся Дмитрий Петрович. – Наше-то дело маленькое!

– А что же вы мне вовремя-то не донесли, что Филипп на родину собирается? Может, вас за это жалования лишить на какое-то время, а? – поинтересовался я.

Мне не терпелось отыграться на ком-нибудь, сорвать свое дурное расположение духа! Я прекрасно понимал, что сам был повинен большею частию во всех своих бедах. Оставалось только заключить, что былые успехи вскружили мне голову…

– Ну, если бы я был ясновидящим и мог предвидеть, что ваше письмо вновь исчезнет… – испуганно пролепетал Дмитрий Петрович.

– Ладно, о ваших кабаллистических талантах мы завтра поговорим, – отозвался я.

Экипаж моему японцу удалось остановить на удивление быстро. Извозчик нисколько не удивился, что нам понадобилось на Выборгскую заставу. Я пообещал заплатить ему вчетверо больше, если он домчит нас до места быстрее ветра.

– Что это вам туда понадобилось спозаранку? – осведомился извозчик, надвинув на густо разросшиеся брови у переносицы темно-коричневый картуз с жестким козырьком. – Неужели дуэль какую затеять изволите?

– Ты бы лучше за лошадьми смотрел, – отозвался японец.

Он снова всю дорогу был погружен в свою самурайскую медитацию. Иногда я пытался строить догадки, чем занята его голова! Но мне всегда это давалось с большим трудом.

– Так я и смотрю, – смиренно ответил кучер. – Не хотите говорить, так и не надо! – Он оправил упряжь и прикрикнул на пару вороных, запряженных в потрепанную карету.

Наш экипаж еще быстрее помчался по каменной мостовой. Наконец, мы добрались до Выборгской заставы. В пути нам встретился только какой-то ротмистр верхом на гнедом коне.

Мы остановились на второй версте по дороге к Парголову, в простом русском трактире, который виднелся на правом холме. Здесь я намеревался расспросить его завсегдатаев и челядь об иностранце, уповая на то, что Филиппа тяжело было не заметить.

Впрочем, нам с Кинрю и не понадобилось вести расспросы. Я сам заметил Филиппа по его плюмажу, как только вошел в трактир. Красавец-грек храпел, развалившись на стуле и упав головой на белоснежную скатерть. Вокруг стола валялись осколки от разбитой посуды. Трактирщик советовался с официантами, что ему делать. Он не решался дать команду работниками выкинуть иностранца из трактира взашей.

Я только подивился тому, что такой мудрый человек как Александр Ипсиланти мог отправить в Россию этого… Я даже не мог подобрать нужного слова, которое бы сполна охарактеризовало его. Бретер – это, пожалуй, было еще мягко сказано.