Александр Арсаньев - Буря в Па-де-Кале

В этот самый момент форейтор пустил лошадей, и карета загремела колесами. Я же откинулся на спинку сидения, чтобы перевести дыхание. У меня, как назло, разболелась рана в груди.

Я ворвался к Беликову, едва ли не сметая все на своем пути. Кинрю следовал за мной тенью. Лакей было попытался меня в передней остановить, но японец отбросил его в какой-то угол, и тот истошным голосом завопил:

– На помощь! Убивают, басурманы проклятые!

Я неумолимо продвигался к малой гостиной с огромными зеркалами, где в прошлый раз застал моего грека со шпагой. По пути я нечаянно уронил фарфоровые часы с консоли.

– Господа… – перед нами возникла Аглая Платоновна в домашнем нежно-бирюзовом капоте с голубыми розанами. – Что вы себе позволяете, господа? – испуганно пролепетала она.

– Сударыня, это не ваше дело, – ответил я, отстраняя ее с дороги.

– Ваша грубость шокирует, – пробормотала в ответ Аглая Платоновна, задохнувшись от возмущения.

В любое другое время я мог бы ее понять, но при тех обстоятельствах, которые сложились сейчас, соблюдение светских приличий волновало меня меньше всего.

– Где ваш муж? – сухо поинтересовался я, усаживаясь на оттоманку. – И где ваш прекрасный гость? Почему я его не вижу?

Филиппа и в самом деле не было в комнате. Его плащ, шпага и двуугольная шляпа с великолепным убором из перьев тоже отсутствовали.

– Дмитрий Петрович, я полагаю, с минуты на минуту появиться, – ответила Аглая Петровна. – Он вышел в столовую, когда вы так бессовестно и бесцеремонно вторглись в наш дом. А вот ваш друг иностранец…

– Кажется, это ваш друг, – усмехнулся я.

– Ну, в этом-то я готова с вами поспорить, – ответила Беликова. – Это вы с ним в карты играли! Вы вели какие-то подозрительные делишки! Вы обсуждали какие-то тайные заговоры…

– Довольно, – оборвал я ее. – Отвечайте по существу!

– А я не в полицейской управе, – неожиданно осмелела Аглая Петровна. – Или вы, Яков Андреевич, заделались в квартальные надзиратели?

– Сударыня, вам не к лицу этот тон, – усмехнулся я. – Не будете ли вы так любезны ответить на мой вопрос?

– Я не знаю, куда подевался этот ваш грек, – Беликова передернула хрупкими плечиками. – Исчез следом за вами. Даже за проживание не заплатил!

– Так вы доходный дом содержать изволите? – вновь усмехнулся я.

– Моя супруга, как всегда, все перепутала, – появившись в дверях в домашнем халате, проговорил Дмитрий Петрович. – Филипп – наш гость. Погостил и уехал! Яков Андреевич, что же вы меня не дождались? Полезли с расспросами к моему ангелу! Дело-то ведь серьезное! Ты, Аглаюшка, шла бы спать, рано еще…

– Ну, что же, господа, я вас оставлю, – пожала плечами Аглая Платоновна. – Варитесь, пожалуйста, в собственном соку, сколько вам будет угодно, – презрительно проговорила она, поджала губы, поправила пуховую шаль на плечах и вышла из комнаты.

– Итак, я жду объяснений, – проговорил я сурово, обращаясь к чиновнику.

– Каких объяснений? – Дмитрий Петрович удивленно воззрился на меня. – Вы дважды учинили скандал в моем доме, а теперь требуете каких-то объяснений! – Атласный халат смешно топорщился на его грузноватом теле, а рыжеватые бакенбарды Беликова от праведного возмущения почти встали торчком.

– Дмитрий Петрович, вы забываетесь, – проговорил я ошеломленно. – Ваша наглость переходит все дозволенные границы! Вы забыли от кого кормитесь? Кто содержит вашу квартиру?

Я невольно бросил удивленный взгляд на Кинрю, у моего японца, едва не отвисла челюсть. Он выглядел таким обескураженным!

– Ну… Я не знаю, что и сказать, – протянул Беликов. – Филипп был вне себя после вашего ухода, тот час бросился кутить, говорили даже, что он в отчаянии опрокинул будку ночного сторожа…

– Что вы такое говорите? – я не поверил услышанному. – Так сейчас-то он где? – У меня появилась слабая надежда, что Филиппа задержала полиция. – И кто говорил про будку?

– Дворник мой говорил! Кровь взыграла горячая, да и все, – развел руками Дмитрий Петрович. – Не знаю я, где он! Вернулся часа через два весь оборванный, сказал, что гонятся за ним двое из местной Управы, но ему все равно пропадать из-за вашего растреклятого письма! Тем не менее, он решил вернуться на родину… Из его несвязной речи я понял, что ехать он собрался, кажется, через Выборгскую заставу! Больше ничего сказать не могу, потому что не знаю! А вы здесь допросы с пристрастием не по делу устраиваете! Супругу мою до смерти напугали! А она ведь вами так восхищалась, что я ее к вам чуть не приревновал было!