Александр Арсаньев - Буря в Па-де-Кале

– Елизавета Артемьевна! – окликнул я ее в коридоре.

Княгиня Данилина обернулась и бросила на меня недоуменный взгляд. Мне даже показалось, что с первого взгляда Лиза меня не узнала.

– Кольцов, – вновь отрекомендовался я.

– Ах, да, – припомнила Елизавета Артемьевна, – Яков Андреевич! Вы что-то хотите от меня?

– Только перемолвиться парой фраз, – вежливо отозвался я. – Присаживайтесь.

Лиза присела на низенький пуфик.

– Я не понимаю, – тихо проговорила она. – Мы ведь с вами почти не знакомы! Не так ли? О чем вы хотите со мной переговорить?

Прекрасное лицо княгини Данилиной отражалось во всех зеркалах. Ее сережки и перламутровое колье искрились в свете сотни свечей в канделябрах.

– О вашей подруге, – начал я вкрадчиво, – о графине Ольге Александровой, погибшей недавно в Кале при невыясненных обстоятельствах…

Елизавета Артемьевна вспыхнула, ее лицо из мраморно-белого стало пунцовым. Она ошеломленно смотрела на меня огромными испуганными глазами и слова вымолвить не могла.

На помощь ей вовремя подоспела Божена. И как она только успевала следить за гостями, сама одурманенная табаком и гашишом?!

– Княгиня еще не оправилась после смерти подруги, – прошипела она. – Лимонаду! – скомандовала Божена лакею в обычном, европейском дезабилье.

Вечер Зизевской в восточном стиле заканчивался.

– О, Елизавета Артемьевна, как я вас понимаю, – проговорил я сочувственно. – Но и вы поймите меня! Я открою вам одну тайну…

– Какую? – Лиза обрела, наконец, дар речи.

– Мне поручено выяснить обстоятельства смерти вашей подруги!

– Разве вы полицейский? – Княгиня Данилина нервно теребила свое жемчужное ожерелье. – И вообще, какое вам дело до всего этого?! С чего вы взяли, что я буду вам помогать?!

– Елизавета Артемьевна, – вступилась за меня кузина, – Якову можно доверять! К тому же сама Нарышкина…

– Я слышала, милая Божена Феликсовна, что вы в ссоре с Марьей Антоновной, – ядовито заявила Данилина. – Откуда вам знать, что думает обо всем этом первая фрейлина в государстве? Вы склонны верить своему брату, но…

– Недавно я предпринял вояж в Кале, и Дарья Михайловна уверяла меня, что именно вы проводили на корабль покойную Ольгу, – я блефовал: родственница графини ничего не знала наверняка. – Вы не могли не знать: зачем она едет во Францию?! Вы не могли не знать о ее загадочном похитителе!

– Да, – сдалась, наконец, княгиня, – я провожала ее на фрегат! Но больше мне ни о чем не известно! Знаю только одно: Ольгу никто не похищал и ни к чему не принуждал!

– Ну, неужели вы не знаете имени ее таинственного поклонника?! Позвольте вам не поверить, – развел я руками.

– Поклонников у нее была тьма! – в ответ пожала плечами Елизавета Артемьевна. – При ее-то красоте и уме… А уж кому она сама отдавала предпочтение, одному богу известно! Ольга никогда не была особенно откровенной.

– Она увлекалась живописью… Вы тоже? – У меня в памяти неожиданно всплыл вырванный листок из альбома.

– А какое это имеет отношение к делу? – изумилась княгиня, покраснев еще больше.

– В общем-то, никакого, – произнес я задумчиво. – Вы с ней позировали какому-нибудь художнику?

– О! – усмехнулась Божена, – Елизавета Артемьевна любит бывать в художественном салоне на Мойке у портретиста Войчевского! У него всегда так интересно! Я ему тоже как-то позировала…

Мне невольно вспомнились слова Филиппа о том, что он оставил раненого незнакомца у Певческого моста. Значит, человек с фрегата «Стрела» тоже мог бывать в том салоне…

– Этот художник держит салон у Певческого моста? – поинтересовался я.

Мне казалось, что я близок к разгадке. Оставалось только найти человека, который ранил меня. Я не сомневался, что письмо у него, и что в скором времени с легкой руки Алексея Андреевича Аракчеева оно окажется в министерстве, о чем своевременно донесут Императору… Так же я не сомневался и в том, что именно этот человек был любовником Ольги. По его поручению она выкрала письмо у меня, а потом, возможно, не захотела, по какой-то причине, отдать его соблазнителю, вследствие чего он и выбросил ее из окна.

Елизавета Данилина неохотно качнула головой в знак согласия, сверкнув при этом драгоценной шпилькой в волосах.

– А инициалы «А» и «В» вам о чем-нибудь говорят? – осведомился я, не особенно надеясь на чудо.

– Знаете, Яков Андреевич, сколько в Петербурге человек с такими инициалами? – истерически усмехнулась княгиня. – Сотня! Или, может быть, тысяча!