Юрий Бурносов - Четыре всадника

— Дверь была худо притворена, и я невольно слышал разговор, — сказал он, с чрезвычайной смелостию глядя прямо в глаза отцу. — Я редко просил вас о чем-то, отец, но сейчас хочу поговорить с вами наедине. Пусть хире субкомиссар побудет это время в приемной — возможно, после нашей беседы вы измените свое решение.

— Что ж, побеседуем, — согласился немало озадаченный грейскомиссар.

Бофранк и гарды вышли в приемную, и Аксель пробормотал виновато:

— Кто ж знал, хире Бофранк, что оно так…

— Служба есть служба, — сказал Бофранк, который и в самом деле не имел никакой обиды на Акселя. — Скажи лучше, как жизнь у тебя?

— Какая тут жизнь, — махнул рукою Аксель, сделав указание гардам удалиться, — коли город, того и гляди, весь перемрет! Тьфу-тьфу, домашние мои все целы… да надолго ли? Как и уберечься, не знаешь…

— Вот что скажу тебе, Аксель. Ты верно мне служил и, хотя отличался порой ленью и винопитием, в остальное время выказывал себя достойно. Может статься, я на днях уеду и вернусь ли обратно — не ведаю; коли не появлюсь я спустя полгода, пойди на улицу Подмастерьев, найди там дом некоего Ульрика Гаабе, некогда ростовщика, а ныне торговца старинными вещами. Сей Гаабе человек честный, он должен мне денег — сумма не столь уж велика, но тебе с семьею, чаю, пригодится.

— Что вы такое говорите! — воскликнул Аксель. — Возвернетесь и сами потратите, на что надобно.

— Если возвернусь — потрачу. А уж коли нет — сделай это за меня, притом мнится мне, что ты распорядишься деньгами с большим умом, нежели я.

В этот момент из кабинета вышли оба Фолькона, отец и сын.

— Мне пришлось рассказать все, что я знал, — поторопился сказать юноша, — и прошу не сердиться на меня за это, хире Бофранк.

— Мальтус убедил меня отпустить вас, — сухо сказал грейскомиссар. — Я не могу сказать, что поверил в эту историю всецело, однако ж некоторые события кажутся мне необъяснимыми… Не знаю, правильно ли я поступаю, но я в самом деле освобождаю вас, хире Бофранк. Благодарите моего сына, который выказал небывалое мастерство увещевания и, как я вижу, вообще поумнел и посерьезнел в последнее время чрезвычайно.

— Благодарю вас, хире грейскомиссар, — учтиво сказал Бофранк. — Полагаю, вы не пожалеете о своем решении. А теперь позвольте откланяться, ибо меня ждут крайне неотложные дела.

Кого-кого ожидал Хаиме Бофранк обнаружить в гостиничных комнатах, но только не грейсфрате Шмица. Однако ж он был там — сидел в кресле и вел степенную беседу со старичком алхимиком. Здесь же присутствовала Гаусберта; где были остальные, Бофранк не ведал.

— Я счел необходимым приехать сам и поговорить с вами, дабы ничего не исказилось при передаче на словах или на бумаге, — предварил вопросы субкомиссара Шмиц. — Уловленный вами Баффельт был доставлен вчера в полном здравии, и мы имели с ним беседу…

— Что с ним сейчас? — спросил субкомиссар с тревогою.

— О том не стоит волноваться, — сказал Шмиц. — Но Баффельт рассказал премного интересного. Прежде всего он спрятался в монастыре, ибо боялся чумы, но пуще чумы опасался своего новоявленного господина; рассудив, что лучшим будет пересидеть в покое и сладострастии, покамест все разрешится само собою, грейсфрате затворился у фелицианок, а вас, хире Бофранк, повелел убить, дабы вы не вмешивались в ход событий и не нарушили чего ненароком, что так свойственно вам. Для сего послан был ваш брат Тристан, коему злокозненные люциаты обещали небывалые блага, — но он не справился и был наказан. Где он теперь, Баффельт не ведает.

Далее: Баффельт не знает, где сейчас может быть Люциус, но грейсфрате был счастливый обладатель так называемой Второй Книги, существующей в единственном экземпляре. Именно во Второй Книге говорится о Тройном Кресте.

— Но где же она? — воскликнула Гаусберта. — Никогда не чаяла я держать в руках сей трактат и даже не верила, что он сохранился до наших дней…

— Он и не сохранился, хириэль, — отвечал Шмиц, — ибо дурень Баффельт в трусости своей сжег его без остатка, порешив, что лучше не иметь вовсе никакой книги, чем иметь столь опасную.

— Ах, беда! Но что же тогда такое Тройной Крест?

— Тройной Крест и есть Тройной Крест. Изваяние, которое хранится на острове Сваме, он же Ледяной Палец, и которое поможет — или не поможет, коли мы успеем вовремя, — Люциусу. Насколько я понял со слов Баффельта, изваяние сие сделал сам Люциус во времена, когда скрывался на острове; где именно оно укрыто, мне неизвестно, ибо не было известно и Баффельту. Однако ж Люциус направляется именно туда.