Александр Арсаньев - Третье дело Карозиных

– О том, что случилось? – переспросил он, стараясь сделать вид, что не особенно заинтересован в ее признаниях.

– Да, – кивнула Анна Антоновна. – Я имею в виду происшествие с книгой. Ваша супруга, быть может, полагает, что я каким-то образом к этому причастна, но поверьте мне, Никита Сергеевич, я тут совершенно ни при чем. Более того, я сделала все от меня зависящее, чтобы уберечь от беды Катеньку.

Карозин приподнял брови.

– Быть может, вы выразитесь яснее? – спросил он.

– Я и так выразилась яснее ясного, – вдруг холодно отрезала она и отвернулась с таким видом, что Карозин понял тотчас, что большего она не скажет, да и вообще не желает с ним разговаривать долее.

Он поклонился и вышел из кабинета, покинув дом, сел в ту же коляску и, распорядившись ехать обратно, в Брюсовский, задумался. Что же происходит? Какая-то интрига, которую никак не удается ни ему, ни Катеньке, ни даже полицейским разгадать, понять, уловить. Он ни на секунду не поверил Васильевой, полагая наоборот даже, что она-то во всей этой интриге занимает чуть ли не главное место, но как разгадать, что сделать, чтобы эта густая паутина была наконец разорвана, чтобы появился у всего происходящего смысл, ясный и четкий. Чтобы сложился рисунок у странной мозаики, так, кажется, выразилась Катенька. «Катя, Катя, – вздохнул Карозин, и покачал головой, – где же ты пропадаешь, милая моя? Только бы с тобой все было в порядке! Только бы тебе ничего не угрожало! Только бы ты…»

Карозин не успел додумать, потому что впереди, как ему показалось, ехал его собственный экипаж, он крикнул «ваньке», чтобы тот догнал коляску и указал, какую именно. Извозчик послушно стеганул лошадку.

«Что же все-таки происходит?» – думала Катерина Дмитриевна, возвращаясь домой от Васильевой. Встреча с ней ее чрезвычайно огорчила, Катенька не любила разочаровываться в людях, а тут получалось, что человек, которого она всенепременно любила, которому доверяла, который и к ней, казалось, испытывал только самые нежные чувства, этот самый человек вдруг предстал в совсем новом свете. И свете, надо сказать, неприглядном. Катенька вздохнула и посмотрела на проходящих мимо по тротуару людей. Один из пешеходов привлек ее внимание. Он обернулся, встретился с ней на какое-то мгновение глазами, и тотчас отвернулся снова, прибавил шагу и дальше уж шел не оборачиваясь. Катя, пытаясь припомнить, где видела это лицо и отчего-то поняв, что вспомнить его – чрезвычайно, чрезвычайно важно, велела Степану ехать прямо по Кузнецкому мосту, никуда не сворачивать. И даже сказала, что держаться нужно вон за тем высоким молодым человеком в мягкой фетровой шляпе и черном долгополом сюртуке.

Так они и ехали, и Катя все пыталась вспомнить, где же она видела это лицо. Где? И только когда молодой человек повернулся, прежде чем выйти на Рождественку, и снова взглянул на Катю, она узнала… Ну, конечно же! Это именно он, именно его она видела тогда, на коронации! Более того, именно он и вручил ей тот самый сверток с четьи-минеями! И потом, когда они после проезжали в экипаже, именно он стоял с Соколовым рядом! Вот кто может ей все рассказать! Катя исполнилась решимости во что бы то ни стало поговорить с ним! Догнать его, остановить, даже если он не пожелает с ней разговаривать, тогда – выследить!

Но, странное дело, на углу Звонарного, прямо у церкви Николы в Звонарях, он стоял у ограды и, по всей видимости, дожидался ее, потому что когда Катя велела остановиться, он не предпринял попытки уйти, не сделал даже ни одного движения. Он совершенно спокойно дождался, когда она, взволнованная так, что дрожали руки, вышла из экипажа и направилась к нему. Он даже слегка улыбнулся и его светлые, зеленые глаза смотрели на нее приветливо, а когда Катя приблизилась, он вежливо поклонился и сказал только:

– А я все думал, Катерина Дмитриевна, узнаете ли? Поймете ли? Рад, что вспомнили, что узнали и поняли, что нам надо бы побеседовать.

Катя только кивнула, глядя на него внимательными большими глазами.

– Позвольте не представляться, – заговорил он снова. – Имя мое вам ничего не скажет, хотя, поверьте, у меня к вам серьезное дело, да и у вас наверняка имеются вопросы… На некоторые из них я отвечу. Только скажите мне, можете потом, – тут же добавил он, – где та самая книга, что я вам недавно передавал?

– Так это были вы? – спросила Катенька.

– Простите, что так получилось, – мягко улыбнулся он. – Только мне казалось, что не стоило вас во все это вовлекать, так уж получилось. Я был вынужден. Не знаю, поймете ли… Так она у вас?