Филиппа Морган - Чосер и чертог славы

Снаружи быстро темнело. Хозяйка принесла тушеной рыбы, квохча, как курица, вокруг гостей. И хотя кушанье состояло большей частью из голов, хвостов и костей, Нед галантно ответил, что это лучшее из всего, чем им приходилось питаться последние несколько недель. После ужина начали готовиться ко сну. К ним в комнату так никого не подселили. Джеффри не спалось. Каждый день и каждую ночь происходит нечто чрезвычайное. Интересно, что случится сегодня? Чтобы отвлечься от мрачных ожиданий, он попытался представить встречу с Джоном Гонтом. Первое, что надо сделать, — это вернуть футляр с его так и не распечатанным содержимым, который по-прежнему висел на шее. Любопытно узнать, какую тайну хранит в себе этот футляр, но вряд когда-либо это удастся.

Как-то Джон Гонт отнесется к нему после провала миссии? Похоже, англичане уже потеряли Гиень. Даже если представить, что Анри де Гюйак не умер и присягнул английской короне, это едва ли уменьшило бы вероятность войны. Сам по себе приезд Гонта в Аквитанию свидетельствовал, что дипломатические аргументы исчерпаны. Гонт, не в пример его брату Эдуарду, обладал хитростью и коварством. Но прежде всего он был солдатом.

Чосер, не лишенный амбиций, слегка улыбнулся в темноте. Надо же, как судьба свела его с этим человеком! Можно сказать, связала. Они часто встречались и беседовали, так как Филиппа, жена Джеффри, приходилась старшей сестрой Кэтрин Свайнфорд, с недавних пор возлюбленной Гонта, — по крайней мере, в придворных кругах ходили такие слухи. Чосер верил в эти слухи, они его радовали. Если дело обстоит именно так, то невестка Чосера приобрела в королевстве завидное положение: как-никак, фаворитка сына короля.

При всем при том Джон Гонт, герцог Ланкастерский, любил свою жену не меньше любовницы. Бланка умерла в конце прошлого года, лишь на три месяца пережив Филиппу, королеву Англии. Лишившись матери и жены, Гонт практически в одночасье остался один. Овдовевший и свободный, он навряд ли нашел быстрое утешение у Кэтрин, поскольку та все-таки была замужем. Чосер был с ее мужем примерно одних лет. Гонт чуточку моложе. Муж Кэтрин был энергичным человеком, воином и входил в свиту Гонта. Не исключено, что герцог Ланкастерский привез мужа своей любовницы с собой в Аквитанию. Случись что-нибудь с Хью Свайнфордом — не приведи Господь, конечно! — Гонт с Кэтрин сочетались бы браком в лоне святой церкви и со всей пышностью государственной церемонии, это был лишь вопрос времени, как полагал Чосер. Он уже написал поэму, в которой иносказательно почтил память почившей Бланки, и показал ее Гонту. Поэма явно пришлась герцогу по сердцу, хотя и оживила вновь его горе. По идее, Джеффри Чосеру предстоит воспеть в стихах второй брак третьего сына короля. Сам Бог велит это сделать. Это могло бы загладить в глазах Гонта неудачу с миссией в Аквитании. Хорошо бы снова начать писать стихи. Он мог бы набросать поэму о женитьбе в виде сна… и, приступив к обдумыванию своего замысла, он, должно быть, провалился в собственный сон.

Но это был тревожный сон с тревожными видениями. Ему привиделась долговязая фигура лжемонаха Губерта, шагающего сквозь призрачные ивы на острове. Какие-то одетые в черное люди сползали в темную воду и плавали на манер лягушек, судорожно подергивая конечностями. Надвинулась гроза, и по земле забарабанили крупные капли. Следом прозвучал громовой раскат — самый громкий раскат, какой он когда-либо слышал — и небосвод прорезала яркая вспышка молнии.

В этот момент Чосер проснулся, и до него дошло, что гром был настоящим. Отсвет зловещей огненной вспышки озарил косой потолок. Опять то же самое… о боже, подумал он, только не это. Снаружи и, как казалось, издалека доносился шум, крики и вопли, да такие громкие, что звенело в ушах. Спотыкаясь, Чосер рванулся к затянутому промасленным пергаментом окну. Двое остальных обитателей комнаты толкались у него за спиной.

Река была в огне!

Берег с прилегающими постройками тонул в дыму. Дым клубился вдоль береговой кромки, вздымаясь черными столбами на фоне рассветного неба. Сквозь плотную завесу дыма пробивались языки пламени.

Нет, горела не река, а один из пришвартованных у пристани кораблей. На море был отлив, уровень воды упал, отчего суда едва выглядывали из-за края пристани. Но Чосер все-таки разглядел, как огонь охватил борт корабля, пламя разгорелось сильнее, и вот уже все судно с беспомощно мечущимися по палубе людьми было объято пламенем.