Оливер Пёцш - Дочь палача и Совет двенадцати

– Склони-и-и го-о-олову, когда стоишь перед курфю-ю-юрстом!

Петер вздрогнул. Это, наверное, был дурной сон. Портреты не могли разговаривать. Но теперь мужчина, казалось, еще и нагнулся к нему. И тихонько захихикал!

– Эй, болван! Чего уставился?

Петер насторожился. Для взрослого мужчины голос был слишком высоким, словно бы говорил…

…ребенок?

Петер только теперь понял, что мужчина с портрета не наклонялся. Просто он стал немного ближе, и по той лишь причине, что сам портрет чуть отошел от стены. Его украшенная рама была вовсе не рамой – это была дверца, и сейчас кто-то ее приоткрыл!

Петер потянулся и осторожно постучал по тонкому дереву. До сих пор дверца была надежно скрыта, но теперь в щель высунулось озорное лицо. Это был мальчик лет десяти, чрезвычайно бледный, с длинными русыми волосами как у мужчины на портрете. Мальчик хихикнул.

– Ты и в самом деле решил, будто я призрак курфюрста, да? – прыснул он. – Ну, признайся!

– А если и так, – Петер пожал плечами. – Теперь-то я вижу на месте призрака малолетнего засранца.

– Сам ты засранец! – Мальчик показал ему язык. – Ладно, не обижайся… Знал бы ты, как мне было скучно! Вообще-то я сейчас должен учиться игре на арфе с господином Керлем. Но я слинял. И теперь вот прячусь от Марии.

– Кто такая Мария? – спросил Петер.

Мальчик закатил глаза.

– Моя старшая сестра. Если она найдет меня, то выдаст господину Керлю. Старшие сестры хуже чумы!

Петер улыбнулся.

– У меня младший брат, с ним тоже не всегда бывает просто.

Только теперь мальчик целиком выбрался из-за картины. На нем были штаны, белоснежная рубашка и синий жилет, на ногах – туфли с длинными носками, украшенные серебряными брошками.

– Ты вообще что тут делаешь? – спросил он Петера. – Ты, наверное, поваренок?

Петер оглядел себя: до этой минуты ему казалось, что выглядит он вполне опрятно. Но теперь, в присутствии этого изящно одетого мальчика, он вдруг почувствовал себя бедным и жалким.

– Я… я тут с отцом, – ответил Петер нерешительно. – Он на аудиенции у курфюрстины.

– А, у моей мамы, – мальчик отмахнулся. – Это надолго.

У Петера челюсть отвисла от удивления.

– Ты… ты сын курфюрстины? – сумел он наконец выговорить. – Так значит, ты…

– Кронпринц, знаю-знаю, – протянул мальчик. – Но можешь называть меня Максом. Вообще меня зовут Максимилианом Эмануэлем, но звучит слишком вычурно, как прическа у моей мамы. – Он нахмурил лоб. – Одно я тебе скажу: когда моя мама устраивает аудиенцию, это может длиться часами, если не днями! И это ужасно скучно.

Петер вздохнул.

– Знаю. Поэтому я и ушел оттуда. Мне надоело ждать.

– Знаю, чем мы займемся, – Макс лукаво ухмыльнулся, и перед Петером был уже вовсе не кронпринц, а самый обычный уличный мальчишка. – Я покажу тебе резиденцию. А? Что скажешь? Я знаю несколько тайных ходов, стражники нас не заметят.

– А как же мой отец? – спросил Петер. – Он будет волноваться…

– Он будет ждать по меньшей мере до вечера, ты уж поверь мне. Хочешь сидеть с ним все это время и плевать в потолок? Ну, соглашайся! – Макс нетерпеливо хлопнул в ладоши. Петер заметил, что его новый приятель не привык уговаривать. – Давай, сделай мне одолжение! Что мне теперь, приказывать тебе? Кроме меня и моей сестры, во всей резиденции нет детей нашего возраста. Так теперь еще и мой пес Артур пропал, мой единственный друг… – Он взглянул на Петера с нетерпением и в то же время с мольбой. – Прошу тебя! Я помираю от скуки!

– Ну, ладно, – ответил внук палача. Ему в общем-то и самому хотелось погулять по тайным ходам с этим необычным кронпринцем. Кроме того, у него не было никакого желания сидеть с отцом в этом холодном зале. – Но только на час, потом мне надо будет вернуться.

Вслед за Максом он скользнул в узкий проем. За дверцей тянулся тесный коридор, освещенный только свечой, закрепленной на стене.

– Тебя, кстати, как зовут? – спросил Макс.

– Петер Фронвизер, – ответил Петер. – Я сын лекаря из Шонгау.

– Шонгау? – Макс почесал нос. – Это где-нибудь под Парижем или Турином?… Ладно, без разницы. – Он взял свечу и двинулся вперед. – Сейчас я покажу тебе мои любимые места.

По длинному коридору они дошли до узкой винтовой лестницы, поднялись и прошли еще несколько коридоров. Время от времени Петеру слышались тихие голоса за стеной.

– Это тайные ходы, о них известно только семье курфюрста и еще кое-кому из посвященных, – прошептал на ходу Макс. – Они очень старые. Вообще-то мне нельзя тут ходить. Если мама узнает, мне несдобровать.