Оливер Пёцш - Дочь палача и Совет двенадцати

– Что за ерунду ты говоришь? – Теперь Симон все-таки разозлился. – Сначала удрал, а потом выдумываешь глупые отговорки…

– Но это правда! Я играл с кронпринцем. Его зовут Макс, и он хочет увидеться снова!

– Не желаю больше слушать твое вранье! Подожди, что еще мама скажет, когда узнает, что ты упустил свой шанс попасть в здешнюю школу…

Симон схватил сына за руку и, невзирая на его протесты, потащил за собой. Через некоторое время Петер сдался и обиженно замолчал. Между тем они пересекли оживленную рыночную площадь возле ратуши и уже шагали в сторону Ангера.

Только завидев впереди скопление людей, Симон замедлил шаги. Люди толпились у городского ручья, в том месте, где тот образовывал большую заводь. Судя по столбикам и цепям, здесь обычно поили скот. К воде спускалась скользкая лестница, и над частично замерзшим ручьем нависал деревянный мост. Кто-то из собравшихся взволнованно причитал, другие бормотали молитвы.

– Говорю вам, это происки дьявола! – послышался чей-то голос. – Ха! И выбирает он только красивых девиц.

– Вздор! Это кто-то из палачей, будь они прокляты! – возразил ему другой, широкоплечий извозчик. – Зепп из Гизинга рассказывал мне, что у них как раз встреча в Ау. Презренный, Богом проклятый сброд! – Он показал куда-то на землю, и Симон увидел под ногами у людей продолговатый сверток, вероятно только что вынутый из воды. – Да вы посмотрите! Завязана в мешок, как котенок… С девушкой в Ау убийца сделал точно так же. А другой кол вогнал в грудь! Только палач на такое способен.

– Один палач и тот сулит несчастье, но дюжина – число совсем скверное! – выкрикнул мужчина, приведший к заводи тощую корову. – Вот увидите, эта девица не последняя.

Симон почувствовал, как у него перехватило горло. Собственные заботы показались ему вдруг несущественными. Вместе с Петером они протиснулись к самому ручью. Только теперь лекарю удалось получше рассмотреть сверток.

Это был мокрый мешок, длиной примерно в человеческий рост, хорошо завязанный. Внутри угадывались контуры тела. Очевидно, жертва билась в отчаянии, и сквозь прореху торчала ее нога.

Это была изящная женская ножка, чистая, с аккуратно подстриженными ногтями.

Симон брезгливо отвернулся. Злость его мгновенно улеглась.

– Идем поскорее к деду и Дайблеру, – шепнул он сыну. – Боюсь, теперь у палачей из Совета действительно будут трудности.

– Вот ты где! Так я и знал.

Михаэль Дайблер тяжело опустился рядом с Куизлем. Якоб сидел за кружкой пива в трактире Ау и курил длинную трубку. Дым окутал палача пахучим облаком.

– Я бежал сюда от самого дома, – пропыхтел Дайблер и махнул трактирщику, чтобы принес пива. – Надо поговорить.

– Если ты про Видмана, давай отложим до следующего раза, – недовольно ответил Куизль. – Обещаю, мы поговорим. Но не стоит сейчас трепать из-за него нервы.

С самого утра палачи собрались на Совет, и речь шла по большей части об их жалованье. Совету хотелось уравнять оплату по каждому отдельному способу пытки и казни, сделать вознаграждение единым по всей Баварии. Однако выяснилось, что не все палачи готовы поддержать эту идею, в особенности Иоганн Видман из Нюрнберга. Из всех палачей он получал самое высокое жалованье. Каждую его отговорку Куизль сопровождал язвительным комментарием.

– Просто ума не приложу, почему я вообще хотел выдать Барбару за этого хлыща, – проворчал Якоб и сделал большой глоток из кружки. – Спившийся отпрыск Хёрманна, конечно, тоже отпадает. Остается только Конрад Неер из Кауфбойерна, хотя и он слишком уж рассыпается в комплиментах. Не знаю, что и делать…

– Забудь ты хоть ненадолго об этом замужестве, будь оно неладно! – прервал его Дайблер. – Есть кое-что поважнее… У заводи нашли еще одну мертвую девушку; мне только что сказали. Убийца ударил ее по голове, а потом запихал в мешок. Скорее всего, это произошло еще прошлой ночью. Мешок, по всей видимости, был привязан под мостом, и его заметили только сегодня утром. Мерзавец утопил бедняжку, как котенка!

– Проклятье! – Куизль отодвинул кружку и обратил все свое внимание на Дайблера. – Кто на этот раз? И откуда она? Ау? Гизинг? Хайдхаузен?

– Нет, она не из этих дыр, – Дайблер покачал головой. – Все куда серьезнее. Это Тереза Вильпрехт, жена богатого мюнхенского патриция. Вот теперь-то убийствами заинтересуется городской совет.

– Хм… убийствами, говоришь? – Куизль глубоко затянулся и выпустил дым. – Значит, ты считаешь, что и это убийство связано с предыдущими? До сих пор я не замечал за тобой такой уверенности.