И Паркер - Адская ширма

Система правопорядка в Японии XI столетия до определенной степени следовала китайскому образцу. Так, например, каждый из шестидесяти восьми городских кварталов имел городового, отвечавшего за порядок на своем участке. Государственные ведомства и императорский дворец охранялись подразделениями имперской стражи. Помимо них, существовала также отдельная полицейская структура — кэбииси, — которая занималась расследованием преступлений, осуществлением арестов и судопроизводством. Согласно «Кодексу Тайхо» (701 г. н. э.), наиболее серьезными преступлениями считались: 1) бунты и мятежи против императорской власти; 2) нанесение ущерба императорскому дворцу и монаршим усыпальницам; 3) государственная измена; 4) убийство кого-либо из родни; 5) убийство собственной жены или более чем трех членов собственного семейства; 6) кража имперского или церковного имущества; 7) несоблюдение сыновнего или дочернего долга перед родителями или старшими родственниками и 8) убийство начальника или учителя.

В столице имелось две тюрьмы, однако в те времена была сильно развита традиция монаршего помилования. Признание считалось необходимым условием для вынесения приговора, поэтому могло выбиваться палками. Так как лишение жизни не приветствовалось буддийской верой, смертный приговор был большой редкостью и часто заменялся каторгой.

Две государственные религии — синтоизм и буддизм — мирно сосуществовали в Японии той эпохи. Оба культа нередко осуществлялись на территории одного и того же храмового комплекса или во время одного и того же религиозного праздника. Синтоизм — собственно национальная религия — основывался на поклонении японским богам и на принявшем форму культа соблюдении сельскохозяйственных обрядов. Буддизм, пришедший в Японию из Китая через Корею, оказал огромное влияние на аристократические и правительственные круги. В его распространении наиболее существенную роль играли многочисленные монастыри. Большинство императоров и представителей влиятельной знати оставляли мирскую суету, приняв постриг. Ад, по буддийским представлениям, налагает на грешников вечное наказание в виде самых разных мучений. В дополнение к мучениям традиционного христианского ада здесь грешникам предопределены такие пытки, как иссечение ножами и мечами («ад колющих и режущих мечей»), пытка холодом («ледяной ад»), пытка голодом и еще множество весьма неприятных наказаний. Картины с изображением подобных сцен были очень распространены в буддийских монастырях Японии и Китая. Содержащаяся в этом романе история о сумасшедшем художнике, создавшем дьявольскую ширму, была навеяна сюжетом новеллы Акутагавы «Муки ада», где художник ради достижения правдоподобия приносит в жертву собственную дочь.

Японские обычаи, связанные с понятием смерти, диктовались обеими религиями. Запреты на общение с мертвыми основывались на традиционных синтоистских догмах, в то время как похоронная церемония (кремация) всегда осуществлялась только буддийским духовенством. Считалось, что в течение сорока девяти дней после смерти дух усопшего витал в его доме и что голодные духи могут преследовать живых.

Что же касается популярных развлечений (впоследствии получивших название «плавучее царство»), то здесь исторические свидетельства весьма и весьма скудны. Институт гейш определенно был известен к тому времени, однако, как мы знаем, два знаменитых развлекательных квартала образовались в Киото только два столетия спустя. Впрочем, во времена, предшествовавшие формированию сегуната, профессия гейши (женщины, зарабатывающей себе на жизнь танцами, пением и игрой на музыкальных инструментах) не считалась запрещенной. Великая эпоха театров но и кабуки наступила позже, а их предшественниками были певцы и сказители, танцоры бугаку, исполнители коротких фарсов кегэн и акробаты. Известные в наше время многочисленные свидетельства их существования датируются одиннадцатым веком и более ранними эпохами.

И последнее. За основу сюжета о Нагаоке было взято дело 64А из существовавшего в XII веке китайского собрания криминальных дел «Тянь-инь-пи-си» (переведенного Робертом ван Гуликом), текст которого попал в Японию во времена династии Минь.

Выражаю глубочайшую благодарность моим друзьям и собратьям по перу, которые прочли этот роман в его многочисленных черновиках. Чтобы не сбивать меня с цели, они не утруждались ни критикой, ни похвалой. Вот эти люди — Жаклин Фолкенхэн, Джон Розенман, Ричард Роуэнд и Боб Стайн. Их дружба, поддержка, терпение значили для меня все.