И Паркер: Адская ширма

Главный герой, его родные и домочадцы:

Сугавара Акитада— потомственный дворянин, вернувшийся с важного государственного задания

Тамако— его жена

Ёринага(Ёри) — его маленький сын

Госпожа Сугавара— вдова, старшая женщина в доме

Акико— старшая из сестер Ахи гады, замужем за Тосикагэ

Тосикагэ— дворянин, секретарь ведомства дворцовых хранилищ

Такэнори— его старший сын и помощник

Тадаминэ— его второй сын, военный

Ёсико— младшая из сестер Акитады, не замужем

Тора— вассал Акитады, бывший солдат

Гэнба— вассад Акитады, бывший борец

Сэймэй— престарелый секретарь Акитады

Сабуро— старый слуга, вассал семьи Тамако

Персонажи, связанные с ходом уголовных дел:

Нагаока— торговец древностями

Нобуко— его жена

Кодзиро— его младший брат, землевладелец

Уэмон— хозяин труппы бродячих актеров

Кобэ— начальник столичной полиции

Масаёси— тюремный врач

Гэнсин— настоятель Восточного горного монастыря

Эйкэн и Анко— два монаха

Ноами— художник

Ясабуро— отставной профессор, тесть Нагаоки

Харада— пьяница, счетовод в хозяйстве Ясабуро

Дандзюро— актер из труппы Уэмона

Злато— акробатка

Госпожа Вишневый Цвет— бывшая акробатка, владелица спортивного зала

Юкио— ее служанка

Храп у нее за спиной сменился неразборчивым бормотанием, и она настороженно обернулась. Но тревога оказалась напрасной — ничего особенного, обычный пьяный сон. Она снова принялась всматриваться в темноту мокрого двора. Храп вскоре возобновился. До чего же безмозглые животные эти мужчины!

Должно быть, уже прошло много времени, и дело-то наверняка сделано. Она вздрогнула, поежилась и поплотнее запахнула шелковое кимоно.

Еще раньше, когда только вступила в этот извечный приют странников, она с интересом прочла на его стенах заветные надписи. К одной из них даже прилагались рисунки — изображения сидящего Будды и судии мертвых, властителя Царства смерти Эммы. Просветленные лица молящихся окружали улыбающегося Будду, а перед суровым судией-повелителем свирепый демон, пронзая копьем тела кричащих страдальцев, гнал их в раскаленный бурлящий котел. Хорошо постарался неизвестный художник, чтобы добиться столь мрачной убедительности. Надпись под рисунком гласила: «Убереги меня, о Амида [1] Будда, владыка Западного рая, отверзающий верующим врата спасения. — Здесь и далее примеч. пер. , от искушения! Избави меня от вечных мук!»

Что такое искушение, она знала не понаслышке, только, к счастью, была чужда набожности. К чему тратить время на такие пустяки, на все эти глупые суеверия и предрассудки?

Затаившись, она напряженно ловила звуки. Что это было? Открыли дверь? Ведь сейчас самое опасное время. Нарушит ли по неосторожности тишину тот, кого она ждет, или кто-то из постояльцев встанет помочиться, или самый ревностный из монахов вздумает предаться предрассветной молитве — и все пропало. Но темный двор в сени деревьев хранил безмолвие. Странно, но почему-то не слышно было даже ночных птиц, не шуршали в зарослях лисица или барсук. Не иначе как дождь испортил им всю охоту.

Хотя вот!.. На этот раз она не ошиблась — снова тот же тихий звук, только теперь гораздо ближе — легкое шуршание камешков под ногами. Она затворила дверь, оставив себе лишь узенькую щелочку, и через нее продолжала наблюдать за двором.

В дальнем конце веранды слабо мелькнул свет фонаря, выхватив из черной мглы очертания громоздкой фигуры. Жалобно скрипнула расшатанная ступенька.

Сердце ее бешено заколотилось, и она тихо подала голос:

— Кто там?

В ответ послышалось ворчливое: