Джефф Лонг: Преисподняя. Адская бездна

Выражаю глубочайшую благодарность следующим людям.

Эмили Бестлер, одному из тех редких редакторов-кудесников, о котором мечтает каждый писатель, — редактору, который, засучив рукава, правит ваш стиль, укрощает сюжет, избавляя от южного акцента.

Слоуну Харрису, в равной степени джентльмену, гладиатору и пророку, — моему литературному агенту, который продолжает освещать мне путь и вести через пустыню.

По неизвестной причине агенты киностудий никогда не упоминаются в благодарностях книг — возможно, потому, что настоящие писатели якобы не жаждут внимания Голливуда. На самом деле именно мой замечательный агент, Джози Фридман, уже много лет помогает нам сводить концы с концами.

Величайший в мире рыбак Клифф Уоттс на протяжении трех десятилетий лечит и город Боулдер, и моих раненых персонажей. Было бы величайшей ошибкой обращаться к писателю по поводу операции на мозге.

И наконец, благодарю вас, Барбара и Хелена, за то, что столько лет отпускали меня во тьму ночи. Теперь пришла пора скакать навстречу заре.

Айк сдался.

Он украдкой выскользнул из постели; на обнаженном теле в старых ранах и татуировках вспышками крошечных молний поблескивала пещерная пыль. У двери он остановился, прислушиваясь. Али была на восьмом месяце беременности и, похоже, обрела покой и сон, постепенно покидавшие Айка. Он не слышал ее тихого дыхания, только песню.

Больше месяца песня будила его среди ночи, всегда одна и та же, в исполнении женщины — а может, ребенка. У Айка не получалось определить ее жанр: то ли воинственный гимн, то ли баллада. Или песня смерти. Он понимал, что пора подводить черту — бездна зовет своего неверного сына. Время пришло.

Рюкзак ждал в гараже, за мусорным баком. Завтра приедут мусорщики. Айк привычно вытащил бак на дорогу — его последние обязанности в этом мире. Потом вскинул рюкзак на плечо и зашагал к залитым светом луны холмам.

Впервые услышав песню, Айк все свалил на свои обострившиеся чувства. Проведенные под землей годы изменили его, снаружи и внутри. Там, внизу, менялись все — одни больше, другие меньше, и Айк принадлежал скорее к первым. Бездна пощадила внешнюю оболочку и не изуродовала его, но превратила в полуживотное. Сегодня ночью, к примеру, он по шороху крыльев мог определить количество птиц на дереве. Луна в буквальном смысле притягивала его: гравитация ночного светила вызывала прилив спинномозговой жидкости. Айк слышал сердцебиение своего ребенка… еще формировавшегося в утробе матери.

Предполагая, что это страдающая от бессонницы соседка или не выключенное радио, он целую неделю бродил босиком по окрестным дворам. Но источник ускользал, а звук становился все громче. Может, его зовет некое творение природы, гадал Айк, — например, море. Или муза нашептывает мелодию. А охватывающее его возбуждение сродни творческому порыву.

Несколько дней назад он наконец нашел, откуда доносится песня — из входа в пещеру. Именно туда лежал его путь этой ночью. Короткий переход, и Айк уже у расщелины в известняковой скале. Он стоит, повернувшись лицом к источнику звука. Нельзя сказать, что запах разложения и нечистот привлекает его. Но Айк повидал много подобных мест. В каком-то смысле он там родился.

Песня поднималась из глубин пещеры. Манила воспоминаниями о подземном мире. Слова неразличимы — в лучшем случае. Может, Али, лингвист по профессии, сумела бы их разобрать. Айк же воспринимал то, что подсказывало воображение: «Уходи, оставь золотые яблоки солнца». Или нечто подобное. В последний раз оглянувшись на подлунный мир, Айк кивнул на прощание и начал спуск.

Все последующие дни бездна поглощала его со скоростью семидесяти пяти ударов сердца в минуту. Так спокойно он расставался со всем, что любил в этом мире. Шаг за шагом, спускаясь вниз по веревкам, преодолевая туннели и подземные моря, Айк погружался в толщу камня.

Прошла неделя. Еда закончилась. Батарейки сели.

Большинство людей повернули бы назад. Большинство людей вообще не пошли бы под землю. Айк продолжал спуск. За годы, проведенные в плену, он научился видеть во тьме вечной ночи.