Наталья Александрова - Тайна тринадцати апостолов

— Совершенно верно! Так вот, возвращаясь к нашей теме. Дож Винченцо Беллини, правивший в середине шестнадцатого века, решил захватить единоличную верховную власть в государстве. Для этого ему нужно было низложить Совет десяти и арестовать государственных инквизиторов.

Он вовлек в свой заговор несколько очень влиятельных в Светлейшей республике людей. Разумеется, все они были родовитые аристократы, чьи имена давно значились на страницах Золотой книги, все занимали в государстве важные посты.

Достоверно известно, что среди них были наши знакомые — адмирал Морозини и член важной государственной коллегии Двенадцати граф Вилланова. Известно еще несколько имен — они всплыли во время судебного процесса, на котором заговорщиков приговорили кого к смертной казни, кого — к многолетнему заключению в страшной «свинцовой» тюрьме…

— Значит, заговор был раскрыт?

— Раскрыт и предотвращен. Историки утверждают, что кто-то из его участников выдал своих сообщников государственным инквизиторам, после чего те произвели серию арестов.

— И дож был арестован и казнен?

— Нет, до этого дело не дошло. В тот день, когда сбиры по приказу государственных инквизиторов арестовывали заговорщиков, они явились и во дворец дожей. Но Винченцо Беллини они там не обнаружили. Он был найден мертвым во дворце графа Фоскари, который тоже принадлежал к заговорщикам. Кто-то убил дожа, разбив ему голову. Тогда так и не удалось выяснить, чьих это рук дело. И вот теперь картина, которую вы привезли, может раскрыть эту давнюю тайну.

— Вы хотите сказать, что Тинторетто знал, что адмирал убил дожа, и обвинил его, написав с окровавленным жезлом в руках?

— Во всяком случае, это очень похоже на правду, разумеется, доказательств этого нету.

— Но откуда художник мог знать такую важную и в буквальном смысле кровавую тайну?

— Трудно сказать. Во всяком случае, мы достоверно знаем, что Тинторетто был близко знаком с несколькими участниками заговора Беллини. Он написал портрет адмирала, портрет графа Вилланова, работал над портретом самого дожа — закончить его он не успел из-за смерти Беллини, но сохранилось несколько набросков и подготовительных работ…

Анджела чуть притронулась к своему коктейлю и отставила бокал:

— Кстати, покойный дож остался в памяти города еще и в виде коктейля, почти такого же популярного, как «Шприц». Коктейль так и называется — «Беллини»… Что ж, если вы не возражаете, пойдемте дальше. Мы совсем близко к дворцу моих предков. А лекцию по истории Венеции мы продолжим как-нибудь в другой раз.

Старыгин оставил при себе готовую вырваться галантную фразу.

Коллеги продолжили свою прогулку по извилистым улочкам Венеции. Старыгин шел следом за Анджелой, обдумывая то, что она ему рассказала.

История средневекового заговора не проливала свет на события в Эрмитаже, не объясняла удивительную подмену портрета адмирала Морозини. Вместо того чтобы ответить на его вопросы, эта история только задала еще с десяток новых.

Каким образом Тинторетто проник в тайну заговора?

Кто из заговорщиков предал своих товарищей?

Судя по окровавленному жезлу, художник хотел сказать, что адмирал убил главу заговора, но если так — почему он это сделал?

И самое главное — кто и зачем подменил портрет адмирала в Эрмитаже?

Старыгин поднял глаза на Анджелу… и удивленно завертел головой: доктор Контарини исчезла, словно провалилась сквозь землю, сквозь влажную брусчатку венецианской мостовой.

На какой-то момент Старыгин впал в панику. Он вспомнил, как совсем недавно блуждал в одиночестве по узким безлюдным улицам, пока не наткнулся на призрачную, несуществующую, таинственную церковь. Неужели ему снова предстоит одинокое блуждание в лабиринте средневековых улиц?

— Анджела! — окликнул он коллегу, стараясь, чтобы в его голосе не прозвучал страх.

Тут же откуда-то из стены донесся ее мелодичный голос:

— Дмитрий, не отставайте! Я здесь!

Только теперь Старыгин заметил впереди узкий проем в стене. Он шагнул к этому проему — и понял, что это — проулок, настолько узкий, что в него мог протиснуться далеко не каждый человек. Порадовавшись, что некоторое время соблюдал диету, Дмитрий свернул в этот проулок и увидел впереди стройный силуэт итальянки.

— Этот проход знают даже не все старые венецианцы! — проговорила Анджела с затаенной гордостью. — Идемте же!

К счастью, проулок, в который они свернули, был не только узким, но и коротким, и у Старыгина не успел разыграться приступ клаустрофобии. Сделав всего несколько шагов, он оказался на маленькой площади, на другой стороне которой возвышалась круглая башня, опоясанная многоэтажной винтовой лестницей из резного камня. Каменная резьба была настолько тонкой и изящной, что лестница казалась невесомой, сотканной из влажного венецианского воздуха, из нежно-розового предзакатного света.