Валентин Лавров - Триумф графа Соколова

У Мари глаза наполнились слезами.

— Ужас какой! Степан Васильевич — наш добрый знакомец, помните, он к нам в мытищинскую усадьбу прошлым летом приезжал?

Соколов шумно выдохнул:

— Бог даст, жив-здоров и скоро объявится.

Сыщик не хотел тревожить супругу неприятными разговорами, хотя подозревал самое худшее. Но и его богатой фантазии не хватило, чтобы сообразить весь ужас случившегося.

Событие, взбудоражившее старую столицу, заключалось в следующем.

За неделю до нашего происшествия, в минувшую субботу, прокурор судебной палаты Александров вышел из здания судебных установлений в Кремле. Часы на Спасской башне как раз пробили четыре.

В этот момент у подъезда в саночки усаживался председатель суда сенатор Чернявский. Пока кучер завертывал его в медвежью полость, тот поговорил с Александровым.

— Батенька, Степан Васильевич, вы что, и нынче свой моцион совершать намерены?

— Разумеется, Александр Андреевич!

— Так мороз страшный! Нос можно отморозить. Садитесь, подвезу.

— Спасибо, Александр Андреевич, да я ведь сибиряк. Привычный от рождения.

— Но сегодня за тридцать градусов, какая уж прогулка! — Председатель удобно откинулся на спинку саней.

Прокурор улыбнулся:

— Нельзя изменять привычке. Да правду сказать, я люблю наш русский морозец. До дому на Волхонке — рукой подать. Я нарочно крюк делаю по Воздвиженке…

— Аппетит нагуливаете?

— Совершенно верно! — добродушно рассмеялся прокурор. — Зато рюмку-другую водочки под хрустящий груздь пропустишь — ах, душевный праздник, да и только! А там уже и борщ наваристый несут. Повара мы с женой не держим, но кухарка у нас отличная.

— Подавай вам Бог! Скажите мой поклон вашей восхитительной супруге…

Санки с сенатором Чернявским, взметая в недвижимый воздух серебристую снежную пыль, понеслись в город через Спасские ворота. Прокурор направился в сторону противоположную — к Боровицким воротам.

Прокурора Александрова больше никто не видел. До дома № 7 — владения купца Кузьмы Лобачева, что на углу с Ленивкой, — он не дошел. (Замечу, что этот старинный дом сохранился поныне.) Стражник, стоявший возле Боровицких ворот, видел прокурора последним.

Городовой Игнатьев, дежуривший возле дома Лобачева, и тамошний дворник Николаев в один голос утверждали: «Кого, прокурора! Как же, видели, когда утром пешочком на службу пошел. И все!»

Служитель закона пропал, словно растворился в воздухе.

Это было весьма странно, ибо прокурор шел к дому среди бела дня и по оживленным улицам.

Супруга — двадцатидевятилетняя знаменитая во всей Европе оперная певица, обладавшая изумительным контральто, — обзвонилась по телефону и обегала всех приятелей мужа — тщетно. Пришлось заявить в полицию…

У певицы от переживаний пропал голос. В Императорском Большом театре отменили «Жизнь за царя», где она пела партию Вани и куда нарочно ходили меломаны, чтобы слушать ее волшебный голос.

Москва была встревожена.

На другой день после отъезда Соколова из Петербурга в Москву Джунковский был с докладом у Государя. В числе прочих затронули вопрос об исчезновении прокурора Александрова.

Государь с обычной своей ласковостью в обращении заметил:

— Владимир Федорович, вы много лет управляли Москвой. Сделайте одолжение, возьмите это дело под свой контроль. Очень надеюсь, что вы отыщите прокурора Александрова и преступников, виновных в его исчезновении. Если позволите дать вам совет, я бы рекомендовал привлечь к поискам молодого графа Соколова. Он на меня сильное впечатление произвел, когда минувшей осенью предотвратил взрыв на лесной дороге в Петербург и спас меня от больших неприятностей.

Джунковский воскликнул:

— Ваше величество, вы абсолютно правы! Соколов — истинный гений сыска, можно сказать, единственный такой не только в России, но и во всей Европе. Могучий ум сопряжен в нем с необыкновенным мужеством и богатырской силой. Я его непременно привлеку к расследованию.

— Вот и замечательно! — улыбнулся Государь. — Его отец, бывший член Государственного совета, прекрасный был администратор. Если не ошибаюсь, крестным Соколова-старшего был сам Николай Павлович. Вот вам, сударь, и связь времен быстро текущих.

В тот же день из Петербурга в Москву полетела телеграмма Джунковского Мартынову. Она была адресована начальнику охранки подполковнику Мартынову. В телеграмме товарищ министра изложил категорическое желание Государя относительно Соколова.