Георгий Метельский - Тайфун над пограничной заставой

— Потерпи, ну потерпи, глупенькая... — послышался ласковый голосок Гюрзы. — Убивать я тебя не собираюсь, это только плохие люди змей губят...

Несмотря на ласковые слова, она все сильнее затягивала веревку, и движения змеи становились все более вялыми и сонными.

Гюрза, очевидно, ждала какого-то момента. Лицо ее раскраснелось, глаза блестели, рот чуть-чуть приоткрылся, обнажив мелкие влажные зубы, все в ней было напряжено, собрано, словно перед броском, наконец ожидаемый момент наступил — правая рука Гюрзы метнулась в сторону, затем вверх и через секунду длинная, почти полутораметровая плеть змеи оказалась в воздухе: Гюрза ловко и крепко держала ее за шею у самой головы.

— Завяжи бечевку, а то другие выползут, — крикнула она мне, и я, преодолевая слепой страх, поспешно и, наверно, бестолково сделал несколько узлов.

— Без меня тебе б кто мешок завязывал? — спросил я, чувствуя себя немножко героем.

— Сама б справилась. Не первый раз, однако.

Тем временем змея немного ожила и начала извиваться своим черным блестящим телом.

— Хочешь ядовитые зубы посмотреть? — спросила Гюрза и, не дожидаясь моего ответа, проделала что-то такое, что заставило змею открыть широко рот. — Гляди!

Я осторожно подошел и увидел красную слизистую оболочку, похожую на обыкновенное человеческое небо, и какие-то белые бугорки на нем.

— И ты не боишься? — спросил я. Очевидно, в моем голосе были достаточно слышны почтительные нотки, потому что Гюрза весело улыбнулась.

— А чего бояться! — ответила она. — Кобра—змея благородная, никогда первая на человека не нападает.

— Так я тебе и поверил!

Мое возражение, наверно, задело Гюрзу: она как-то странно посмотрела на меня и вдруг то ли нечаянно, то ли нарочно выпустила кобру из рук. Я тихонько вскрикнул, отпрянул на шаг, Гюрза же расхохоталась, и было в ее звонком смехе что-то первобытное, дикое, сродни той змее, с которой она только что играла.

Первые секунды кобра лежала неподвижно, очевидно отдыхая от немалых испытаний, выпавших на ее долю, а затем, как бы вновь увидев людей и опомнившись, зашипела и поднялась, выгнулась, став чем-то похожей на шею черного лебедя.

— Видишь, — сказала Гюрза, — это она тебя предупреждает, говорит, чтобы ты не подходил к ней близко.

— А я и так не пойду, без предупреждения, — пробормотал я.

В руке Гюрзы появился белый платочек, который она поднесла к змеиной голове. Кобра сделала резкий мгновенный выпад, но Гюрза отдернула руку еще быстрее. Так повторялось несколько раз, несколько раз жало проносилось в двух-трех миллиметрах от смуглой руки Гюрзы.

— Да хватит тебе! — крикнул я.

Но Гюрза уже явно вошла в роль. Сейчас она смотрела только на змею, стараясь охватить взглядом ее всю, чтобы предупредить малейшее движение, любое поползновение кобры. Две трети змеиного тела было свернуто в спираль и лежало на траве неподвижно, третья же часть, увенчанная раздувшимся мешком и головой, стояла в воздухе. И в это время, когда все внимание змеи было направлено на платок, Гюрза стала гладить ее сзади свободной рукой.

— Ах ты глупенькая... Ах ты моя хорошая, — в ее голосе слышалась неподдельная ласка, даже умиление. — Можешь и ты погладить, если хочешь, она не укусит...

— Да ну тебя!

— Да ты, оказывается, трусишка, — сказала Гюрза насмешливо.

— Я не трусишка, но гладить змею по голове не имею ни малейшего желания... Ты что ее теперь на волю выпустишь? — спросил я, чтобы замять неприятный разговор о моей предполагаемой трусости.

— Как бы не так! За змею двадцать рублей заповедник платит.

— Ого, как дорого!

— Дорого?! — в ее голосе снова прозвучала насмешка, а раскосые глаза блеснули. — Ты сам сперва попробуй словить, а потом говори, дорого или дешево. А до той поры молчи... Лучше помоги мне ее назад в мешок запрятать.

Я деликатно промолчал, а она снова начала двигать перед змеей высунутым вперед кончиком платка. Вторая рука ее, продолжавшая поглаживать кобру, опускалась все ниже.

«Что еще затеяла эта девчонка?» — подумал я. Гюрза была по-прежнему сосредоточена, собрана и смотрела только на змею. Мне даже показалось со стороны, что взгляд ее был направлен одновременно в две точки: один глаз — на голову змеи, а другой — куда-то в землю, где лежало завитое в спираль тело кобры. Туда, книзу и двигалась осторожно, медленно свободная рука Гюрзы, пока не достигла живой спирали и не нащупала в ней самый ее конец. Тут Гюрза сделал еще один эффектный взмах рукой, быстрый бросок в сторону, но тут же выпрямилась, и я увидел, что кобра уже не лежит на земле, а висит в воздухе: Гюрза снова держала ее, но на этот раз не за шею, а за хвост.