Георгий Метельский - Тайфун над пограничной заставой

Мы срезали еще немало листьев булы-головы, пока не напились вдосталь.

Идти нам пришлось еще порядочно. Я совершенно не знал, куда иду, куда меня ведет эта странная девчонка — не то змеелов, не то укротительница змей, эдакий факир в юбке, со змеиным именем-прозвищем и молниеносными движениями (я вспомнил, как она отдергивала руку от выброшенного коброй жала), быстроте которых позавидовала бы и змея... Я совершенно не знал, кто она, мне действительно ничего не говорили про нее на заставе, однако же я безропотно тащил ее диковинные тюльпаны и шел за ней, движимый не только любопытством, но и невольной симпатией, которую во мне вызвали ее необычное поведение и сам облик, так не похожий на облик других женщин, когда-нибудь встреченных мною.

— Скажи, пожалуйста, еще далеко до твоего дома? — спросил я, изнемогая от жары. На мой непросвещенный взгляд сейчас было не меньше тридцати градусов в тени. Впрочем, тени нигде не было, и мы все время шли по солнцу.

— А ты что, притомился? — спросила Гюрза с деланным лукавством в голосе.

— Нет, отдохнул и набрался сил, — ответил я не очень вежливо. — И вообще, ты мне можешь ответить, куда мы идем?

— Куда глаза глядят! — Гюрза рассмеялась. — Вот возьму да и заведу тебя в Афганистан. Ты и не заметишь! — сказала она задорно и даже обернулась, чтобы увидеть, какое это произвело на меня впечатление.

Перспектива нелегально перейти государственную границу меня не прельщала, и я решил прекратить разговор на эту скользкую тему, однако не удержался и спросил.

— А ты сама часом в Афганистан не наведывалась?

— Как тебе сказать, забредала иногда, когда змей ловила, — и она быстро залепетала что-то непонятное на чужом незнакомом языке.

Лишь через час мы дошли, наконец, до какого-то ущелья, до самого его устья. «Может быть это уже Афганистан?» — подумал я не то чтобы всерьез, но и не совсем в шутку и глянул на свою спутницу. Она по прежнему шла удивительно легко, грациозно, несмотря на свой довольно тяжелый мешок и нестерпимый зной, лившийся с ясного, без единого облачка, неба.

Я огляделся. С юга наступали невысокие скалистые горы. Я увидел две отвесные скалы, сложенные из коричневого пористого камня, стесненную этими стенами долину и буйные заросли диких плодовых деревьев по сторонам быстрого протекавшего по долине ручья.

В некотором отдалении от него, как бы на границе, где сходились два мира — жаркой всхолмленной степи без единого кустика и оазиса вдоль благодатного ручья, — одиноко стоял побеленный домик с плоской крышей и подслеповатыми окнами с железными решетками. Вокруг дома был глинобитный довольно высокий дувал.

— Дедушка, видать, не дождался меня, — сказала Гюрза разочарованно. — Но ты все равно заходи. Сейчас я тебя кормить буду.

— Спасибо. Я пить хочу.

— Ну и пей на здоровье. Водицы у нас не занимать, — она показала на ручей, который со звоном бежал с валуна на валун. — Только ты осторожно. Под ноги гляди, чтоб часом на змею не наступить, — она весело рассмеялась, заметив, что я замедлил шаги. — Иди, иди. Это я тебя напугать хотела.

Вода была удивительно чистая, вкусная и такая холодная, что от нее сразу же немели зубы и казалось странным, как это она не нагрелась в таком пекле. На заставе вода была солоноватая, ее доставали из очень глубокого колодца, который к тому ж иногда пересыхал, но капитан не уставал нахваливать заставскую воду, утверждая, что она целебна, а примесь соли лишь помогает лучше утолять жажду.

— Ты пополощись в ручье-то, — услышал я голос Гюрзы, — сразу легче станет.

Голос доносился совсем не из дома, куда она понесла своих змей несколько минут назад, а откуда-то слева, из кустов. Я глянул туда и увидел Гюрзу. Она стояла ко мне спиной и старательно натягивала свое платье на мокрое загорелое тело. В черных густых волосах блестели капли воды — волосы после купания она не вытирала, а лишь несколько раз тряхнула ими из стороны в сторону.

В домике, куда она меня привела, было прохладно и сумеречно. Пахло полынью, сеном и тем нерезким, почти незаметным запахом свежей травы, который издают тюльпаны. Я разглядел большой некрашеный стол с выскобленными добела досками, такую же чистую полку с посудой, охотничье ружье на стене, старомодную застеленную по спартански кровать с никелерованными шариками по углам и небольшой половичок, сшитый из разноцветных лоскутьев.

— А где ж ты своих змей держишь? — спросил я, боязливо заглядывая в разные подозрительные закутки.