Мэтью Перл - Тень Эдгара По

— Мосье Дюпон, — воскликнул я, вскочив с дивана (за каминной решеткой весело потрескивали поленья), — он — это вы!

Дюпон глядел в безмолвном недоумении.

— Он — это вы! — Я принялся размахивать руками. — Вот зачем он измыслил план с внедрением в «Глен-Элизу» этого плута фон Данткера!

Объяснить смысл своего внезапного озарения мне удалось только с третьей или даже с четвертой попытки. Барон Дюпен присвоил внешность Огюста Дюпона! Где надо — расслабил, где надо — натянул лицевые мышцы, научился скептически опускать уголки рта и даже посредством колдовства — иного объяснения я не видел — вытянул собственный череп и увеличил рост. По сравнению с этими усилиями такие мелочи, как платье в стиле Дюпона — свободного покроя и темных тонов, — едва ли стоят отдельного упоминания. Барон перестал носить драгоценные безделушки, спрятал свои перстни и с помощью какого-то косметического средства разгладил буйные кудри. Так, шаг за шагом, дотошно изучая художества фон Данткера, Барон превратил себя в двойника Дюпона.

Причина представлялась мне вполне понятной. Барон хотел нервировать, раздражать своего соперника; хотел поквитаться за то, что Дюпон навел на него громилу Тиндли, высмеять порядочного человека, посмевшего «отбирать у него хлеб». При встречах с Дюпоном на улице Барон не мог удержаться от ухмылки — так доволен он был своим планом.

Презренный фокусник, подлый мошенник, пародирующий великого человека!

Барон — клянусь! — каким-то сверхъестественным образом изменил тембр и высоту своего голоса — разумеется, чтобы вернее сойти за Дюпона! Он даже вернул французский акцент, изжитый в Лондоне. Поистине, окажись я с Бароном в темной комнате и послушай несколько минут его речь, заговорил бы с гнусным фальсификатором как с надежным, проверенным товарищем, каковым был для меня Дюпон.

Низость Барона, прибегшего к столь дешевому маскараду, несказанно раздражала меня; я не мог забыть о ней ни на минуту. Я скрежетал зубами от бессильного гнева. Дюпон, как ни странно, придавал делу несравнимо меньше значения. В ответ на мои речи об уловках Барона Дюпон только растягивал губы в загадочной улыбке, как бы находя ситуацию забавной, как бы умиляясь на занятого игрой ребенка. Столкнувшись же со своим соперником, Дюпон кланялся с прежней учтивостью. Вместе они представляли поразительное, почти сверхъестественное зрелище, подобное ночному кошмару. Вскоре различить Дюпона и Барона стало можно только по их спутникам — с Дюпоном ходил я, с Бароном — мадемуазель Бонжур.

В конце концов я не выдержал:

— Мосье Дюпон, почему вы позволяете этому негодяю безнаказанно передразнивать вас?

— А что бы вы мне посоветовали, мосье Кларк? Вызвать его на дуэль? — вопросил Дюпон тоном более мягким, чем я заслуживал.

— Следовало бы надавать ему пощечин! — воскликнул я, впрочем, отнюдь не уверенный, что сам пошел бы с Бароном врукопашную. — Или по крайней мере выразить недовольство.

— Ваша позиция мне ясна. Как вы думаете, эти меры помогут в расследовании?

Я признал, что не помогут.

— Резкие слова или действия лишь напомнят Барону Дюпену, что не один он играет в игру. А ведь он, мосье Дюпон, в свойственном ему самообмане полагает, будто уже выиграл!

— Мне нравится ваша терминология, мосье Кларк. Действительно, Барон Дюпен склонен к самообману. Ситуация же прямо противоположная. Барон проиграл. Остается только пожалеть его. Он дошел до конца; впрочем, как и я.

Не веря своим ушам, я подался вперед, ближе к Дюпону.

— Уж не хотите ли вы сказать…

Разумеется, Дюпон говорил о нашем деле — о расследовании смерти Эдгара По…

Впрочем, я забегаю вперед, что, увы, мне свойственно. Вернусь к событиям, предшествовавшим этому диалогу. Я сообщил, что стал вести жизнь соглядатая, по желанию Дюпона выведывать тайны и замыслы Барона. Барон, как уже упоминалось, часто менял гостиницы, чтобы ввести в заблуждение кредиторов. О каждой новой дислокации я узнавал, следя за очередным усталым гостиничным носильщиком, перемещающим Баронов багаж под ответственность своего не менее усталого собрата. Не знаю, как объяснял Барон свою охоту к перемене мест. Если самому мне когда-нибудь придется заниматься тем же, едва ли я выдам истинную причину: «Видите ли, сэр, мои кредиторы жаждут уменьшить мой рост ровно на одну голову». Пожалуй, я назовусь журналистом, составляющим путеводитель по гостиницам Балтимора и вынужденным сравнивать и описывать условия проживания. Что, конечно, гарантирует мне отменное качество услуг и фейерверк бонусов. Идея показалась просто блестящей; я еле справился с искушением подарить ее Барону посредством анонимного письма.