Ясно, крышка закрывает вентиляционный короб. Дантист сюда и сбрасывал трупы. В подвале наверняка в незапамятные времена хранились припасы. Но потом стену укрепили, вентиляционный вход замуровали. Ковер с оружием был повешен не случайно. Маскировка удалась.
— Так говорил Соколов успевшему прибыть Ирошникову.
— Юрий Павлович, отправь это исчадие ада в Лялин переулок, в полицейскую больницу.
Ирошников взглянул на звериный оскал застывшего лица:
— Поздно...
Из Риги пришел ответ: “Изображенный на фото дантист Густав Хинцелъберг, половой маньяк, убийца, был задержан на месте преступления. Бежал из-под стражи. Отравил приютившего его коллегу Альфреда Лепинъша и завладел чужим паспортом. Находится в розыске ”.
Из вентиляционной скважины извлекли шесть женских трупов разной степени разложения. Они были умерщвлены одинаковым способом: сначала принимали большую дозу снотворного, затем маньяк руками душил свои жертвы и совершал некрофильский акт. При этом кусал у трупов груди. Отпечатки зубов преступника совпали с местами укусов.
Марьям Гулямдину хоронили со всеми почестями. Был венок от столичного сыска. Старый Гулямдин взял в свой дом сиротку Розалию, вздохнув: сБэтэн якшэ эшъне аплага тапшэрамэн! ”, что означало: “Всякое доброе дело угодно Аллаху!” И то верно.
Мрачная тайна этого преступления, казалось, никогда разоблачена не будет. Злодеи проявили истинно дьявольскую изощренность. Аполлинарий Соколов признался газетчикам: “Когда я принялся за это дело, мне казалось, что стою перед высоченной глухой стеной, преодолеть которую — выше сил человеческих... ”
Знаменитый трактир Егорова помещался в Охотном ряду. По необъяснимой причине это заведение полюбили жандармские офицеры, сыщики, полицейские, секретные агенты. Бельэтаж заполнялся нижними чинами. Здесь было дымно, шумно и громко играл орган — "Коль славен” и “Боже, Царя храни”.
Более важный народ поднимался по мраморным ступеням на второй этаж. В просторном зале сияли громадные зеркала, звенел хрусталь, негромко разливалась струнная музыка.
Вот и теперь граф Соколов, кинув легкое пальто в руки почтительного швейцара, вытирая большим платком лицо, влажное от дождя, бодро вошел в зал. Суета лакеев, запах кушаний, приятное тепло нагретого воздуха, приветствия знакомых (а кто в Москве не знал Соколова!) не могли вывести его из задумчивого состояния.
За Соколовым на длинных ногах, обутых в невообразимого размера штиблеты, вышагивал Жеребцов. Именно он должен был сообщить подробности странного преступления, которое занимало знаменитого сыщика.
Лакей Семен — молодой услужливый парень из ярославцев, одетый в кумачовую рубаху навыпуск и в козловых сапожках, спешил с поклонами:
— Наше почтение-с! С удовольствием желаю знать о вашем аппектите. Нынче у нас упоительные омары с грибами — специального человека из “Яра” переманили. Свежие устрицы, копченый угорь под тонким соусом “прованс”, цесарки фаршированные, кулебяка с визигой.
Стерлядь прикажете кусками по-американски или в шампанском?
Соколов нетерпеливо прервал:
— Мне нынче не до разносолов. Тащи селедку с картошкой, огурцы малосольные да борщ. Графинчик чтоб ледяной был. Беги! — И к Жеребцову:— Рассказывай, что выяснить удалось?
Тот, желая подчеркнуть собственную исключительность, с азартом заговорил:
— Ведь днем минуты спокойной не дают! Так я вчера вечером оставил на службе Ирошникова, стали мы дактилоскопическую картотеку в порядок приводить. Вдруг — телефон! Как вы, Аполлинарий Николаевич, приказываете, я сразу на часы посмотрел: без десяти минут двенадцать. Мужчина говорит, а сам страшно взволнован: “Я солист Большого театра Иван Арчевский. Живу в доме номер три — угол Малой Дмитровки и Настасьинского переулка. Сейчас открыл парадную дверь, а там, на площадке, человек лежит, стонет и вся спина в крови. Я даже руки измазал! Пригляделся, ба! Да это мой сосед фельдшер Попов, в пятом нумере живет. Скорее приезжайте!”
Мы с Ирошниковым вскочили в коляску — десяти минут не прошло, как были на месте преступления. Попов лежал в луже крови. Его ударили под левую лопатку, но сердце не задели. Я спросил: “Кто на вас покушался?” Попов простонал: “Не знаю, врагов у меня нет...” у Него даже кошелек из кармана не взяли. Мы отправили его в ближайшую больницу — Екатерининскую, это на Петровском бульваре. Но по дороге он скончался.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу