Валентин Лавров: Граф Соколов — гений сыска

Началась работа. Соколов цепким взглядом осматривал место убийства. Вдруг он наклонился, что-то поднял, положил в карман. По его бесстрастному мужественному липу скользнуло удивление. Отдал команду:

— Ирошников, фотографируй труп. Жеребцов, снимай гипсовые слепки следов тут и тут. И детские ботиночки положи в саквояж — очень любопытные ботиночки! — Повернулся к Павловскому:

— Ну, дорогой профессор, осматривай труп, делай наблюдения.

Сколько Павловский ни искал, обнаружил лишь легкие ссадины да ровный синюшно-багровый след на правом предплечье.

— Странный след! Словно сильно розгой ударили. Но от таких повреждений еще никто не помер.

Соколов поманил пальцем Жеребцова:

— Дитя природы, каким способом Бурмин убил ребенка? Жеребцов, словно крыльями мельницы, помахал руками:

— Аполлинарий Николаевич, так он нетрезвый! Но признался: “Я убил”. Вот протокол допроса, сами посмотрите, подпись поставил... Проспится, вам все расскажет. Ей-Богу!

— Хорошо, работайте! Пойду осмотрю комнаты.

Окно детской выходило в сад. Комната была полна лошадок, плюшевых мишек, пирамидок. На стуле лежал в инкрустированном переплете альбом. Соколов раскрыл его и ахнул: полный набор российских марок с разновидностями, включая первую, 1857 года!

Экономка, увидав альбом, вся затряслась:

— Сегодня я была в саду, вдруг слышу крик электрика Михеева — он сидел на столбе и подтвердит справедливость моих слов: куда, дескать, лезешь?

Прибежала, вижу убийца Бурмин хочет альбом этот самый Сержу сунуть, а этаж хоть и первый, но — сами видите! — высокий, с земли не достать. Вот Бурмин и влез по пожарке, передал альбом. Спрыгнул на землю, дерзко мне отвечает: “Не ори, это мой подарок”. И обратно через забор — шасть! Позже в том месте и нашли Сержа. Подлец Бурмин за золотой червонец его убил.

— Какой червонец?

— Да накануне была тетка Сержа, подарила. А нынче днем трактирщик Максимов пришел: “Ваш бывший лакей вечно без денег, а нынче накупил орешков сахарных, вина и расплатился золотом. Подозрительно дюже!” А тут, в стельку пьяный, сам Бурмин объявился. “Я, — говорит, — Сережу убил!” Признался, негодяй.

— Мадам Буц, вы мне позволите по лестнице полазить? — Соколов с ловкостью спортсмена вспрыгнул на мраморный подоконник, перебрался на лестницу и оттуда на землю. Экономка от удивления разинула рот. Но дальше и вовсе чуть в столбняк не впала.

Красавец-сыщик внимательно оглядел окружающее пространство, зачем-то подергал строительный гвоздь, вбитый на высоте плеча в росшую под окном березу. Затем присел и стал собирать с земли червей, поднял и дохлую лягушку с желтым брюшком. Всю эту мерзость завернул в платок и протянул медику, который как раз подошел с сыщиками:

— Убери эти штучки! И можно труп отправлять на вскрытие.

Далее, склонившись к уху медика, начал что-то говорить. Медик мотал курчавой седой головой:

— Невероятно!

На другой день в кабинете главы сыщиков Гартье собралось любопытное общество: печально поникший седовласый усач генерал Лифарев, важные свидетели — мадам Буи и электрик Михеев, и в полном составе сыщики. Как всегда свежий, красивый и веселый, Соколов произнес:

— Совершенно невероятное убийство раскрыто. Дело Сергея Лифарева завершено. Среди нас — двое, которые знали правду, но молчали, ибо были уверены, что убийство раскрыть невозможно.

Все переглянулись, а генерал даже побледнел. Соколов бодро продолжал, вынув из саквояжа детские лакированные ботиночки:

— Взгляните на подметки — на них нет ни миллиграмма земли! Мальчик накануне дня рождения слегка простудился, и мадам Буц справедливо запретила ему выходить во двор. Он и не выходил. Но ему хотелось сахарных орешков, которые мадам Буц, оберегая зубы ребенка, Сереже запрещала. Но появился Бурмин, любивший мальчика. Он передал ему альбом, который накануне выиграл в карты у спившегося чиновника. Кстати, эти марки стоят целое состояние. Сережа отдал червонец и попросил на полтинник купить ему орешков, остальные он подарил Бурмину. Тот, человек слабый, загулял, а когда стал перелезать через забор, чтобы отдать орешки, то, к своему ужасу, увидал мертвого ребенка.

— Кто же тогда убил моего сына? — вскрикнул генерал.

— Сейчас узнаете! Вообразив с нетрезвых глаз, что мальчик устал его ждать, пошел навстречу, свалился с забора и расшибся, Бурмин впал в самобичевание, истерично принялся кричать: “Я убил Сережу!”