Татьяна Романова: Сизые зрачки зла

– Какие же седоки в такую погоду?

– Вот и я так подумал! Начал слуг допрашивать, да только оба ничего толком сказать не могут. Мелют, что извозчик попоной накрывался, а лошадь у него была темной, вот и весь их сказ, – отозвался Иванов.

Александр Христофорович оглядел экипаж. У того отвалились задние колеса, а часть, лежащая на земле, сильно обгорела, и даже в полутьме было видно, что брусчатка рядом с каретой выбита. Генерал подошел к подозрительному месту и убедился, что он не ошибся: на набережной, прямо у въезда на мост, выделялась большая яма.

– Так что же пытались взорвать? – вслух подумал Бенкендорф.

– Нет ясности, ваше высокопревосходительство, – откликнулся капитан, – Да только не похоже, чтобы мост взрывали. Зачем на брусчатку заряд класть, если его можно снизу, стоя на льду, к балкам прикрепить? Нет-с, бомбу с моста под карету кинули!

– Или раньше положили, но она в этом месте скатилась на мостовую, а карету уже снизу взрывом задело.

– Ну, тогда это либо ямщик, либо кто-то из того дома, где экипаж стоял.

Капитан, похоже, оказался из молодых да ранний, он уже стал раздражать Александра Христофоровича своим апломбом, и генерал иронично заметил:

– Граф Кочубей, помниться, еще пару лет назад был министром внутренних дел. Я надеюсь, что вы не подозреваете столь уважаемого человека в подобном злодеянии?

Поняв, что хватил лишнего, жандарм явно занервничал, он злобно пнул ногой выбитые куски брусчатки, вытянулся по стойке смирно и объявил:

– Никак нет, ваше высокопревосходительство! Я не точно выразился. Я хотел сказать, что злоумышленник мог спрятаться в доме графа.

– А почему не в каком-нибудь другом? Вон их тут сколько…

– Да, вы совершенно правы.

Амбициозный капитан на глазах сдулся, словно пропоротая тряпичная кукла с выпавшими опилками, чем изрядно позабавил Александра Христофоровича. Он не зря поставил молодца на место, а то взяли моду без пиетета к великим мира сего относиться. Если ты Иванов, так и бегай со своими жандармами по улицам, а уж с высшими персонами и без тебя найдется кому побеседовать! Решив, что на месте взрыва смотреть больше нечего, генерал направился к дому Кочубеев. Жандарм пошел было за ним, но Бенкендорф приказал тому остаться и разбираться на месте. Он хотел побеседовать с графиней Чернышевой без лишних ушей. Он не сомневался, что мишенью злоумышленников была именно эта дама. Даже более того, он знал человека, ради которого устроили нынешний взрыв.

«Неужто моя крыса попалась? Забавно…» – оценил Бенкендорф, вспомнив донесения своего нового агента. Даже не верилось, что его соперник мог так потерять осторожность. Если удача сейчас не отвернется, а пойманная за хвост ниточка не оборвется, конкуренту – конец. Ну и агент – просто находка! Всего месяц и дело в шляпе… Не сглазить бы только. Хотя чего опасаться? Ведь он все рассчитал правильно…

На радостях Александр Христофорович громко хмыкнул и молодецки взбежал на мраморное крыльцо дома Кочубеев…

Москва

Январь 1826 года.

Ну и мороз!.. Всю последнюю неделю Первопрестольную терзали холода, загоняли москвичей по домам – в тепло, поближе к печам и каминам. Улицы опустели – ни пешеходов, ни выездов. Впрочем, по средине Тверской все-таки катили одинокие сани. Черный как смоль высокий рысак выбивал звонкую дробь на обледенелой брусчатке. Конь был очень хорош, да и сани с высокой лакированной спинкой и накрытыми медвежьей шкурой бархатными сиденьями радовали глаз изящными обводами, но взгляды одиноких прохожих приковывали не они, а пассажирка – закутанная в меха девушка. Темные локоны, выпущенные из-под отороченной соболем шляпки, заалевшая на щеках от мороза кожа и прозрачные светлые глаза в угольных ресницах яркими мазками оживляли холодноватую правильность тонких черт. Гордо вскинув голову, в санках сидела безупречная красавица, и лишь слишком суровое выражение ее лица портило идеальный облик.

Однако саму ее чужое мнение особо не трогало. Графиня Вера Чернышева в свои девятнадцать лет давно перестала думать о том, как она выглядит. Гораздо сильнее ее заботило благополучие близких, а поводов для беспокойства накопилось немало! В доме что-то не ладилось, но в чем причина, Вера так и не поняла, хоть и пыталась докопаться до истины. Правду знали лишь мать и брат, но две недели назад Боб вдруг прервал долгожданный отпуск и срочно уехал из дома, а графиня Софи с тех пор казалась непривычно задумчивой, но от вопросов дочери старательно уходила. Пришлось Вере сбавить напор – она боялась насторожить родных.