Вадим Сухачевский - Тайный суд

– Он надругался над моей тринадцатилетней дочерью! – выдохнул брат Кудим и так сжал пальцы в кулаки, что с ладоней закапала кровь.

– Ну вот, ты уже способен к членораздельной речи, – похвалил его свинорылый. – Назови же теперь имя своего обидчика.

– Его называют Лунный оборотень, – ответил тот, – но я его выследил; в жизни его зовут…

– Павел Никодимович Куздюмов, – проскрипел своими жерновами темноликий, – ведущий служащий Наркомтяжа. Что ж, он хорошо известен и нам; мало того, скажу тебе, он сейчас находится совсем неподалеку.

Катя и Васильцев переглянулись: вот, оказывается, где скрывался Лунный оборотень, на поиски которого Тайный Суд потратил столько сил! Только зачем эти подземные царьки удерживали его?

– Да, да, – подтвердил свинорылый, – он совсем рядом; но видишь ли, какая беда… Его уже выследили совсем другие люди. Двоих из них ты можешь даже сейчас лицезреть. – Он кивнул в сторону Кати и Васильцева. – Но эти люди используют одно слово… ты вот, брат Кудим, тоже раз по неразумению употребил его, а мы тут, сирые, даже и не поняли толком. Ну-ка, повтори еще раз.

– Справедливость, – уже менее уверенно повторил брат Кудим.

– Вот-вот, – кивнул свинорылый. – А что это такое, мы, признаться, так и не смогли уразуметь. Скажи, что вот, например, ты понимаешь под этим словом?

– Смерть гаду! – твердо сказал брат Кудим.

– Я рад, что наши понимания совпадают, – согласился темнолицый. – И смерть этого, как ты выразился, гада тебя настолько удовлетворит, что ты воспримешь это как истинное счастье?

– О да! – воскликнул тот.

– Видишь ли, – вздохнул монарх, – люди, уже почти изловившие твоего оборотня, порой считают, что человечка можно исправить, даже такого гадостного, как этот твой Лунный оборотень. Они проводят над подобными некий свой суд, который почему-то считают справедливым. Может быть, и твое сердце, если оно достаточно горячее, тоже внемлет каким-нибудь словам об этой самой справедливости, которой, ей-ей, нет места на свете. Ну, что ты скажешь на это?

– Нет! – твердо заявил брат Кудим. – Мое сердце холодно как лед.

– Вот и прекрасно! – кивнул свинорылый. – И коли так, то вынеси сам тот единственный приговор, которого твой оборотень по праву заслуживает. Впрочем, я что-то не вижу здесь самого господина Лунного оборотня.

Толпа вытолкнула маленького человечка на середину зала и расступилась. Куздюмов зыркал глазами во все стороны, но нигде не находил поддержки.

Как и полагается отпетому негодяю, начал он с торговли. Проговорил:

– Имею четыре комнаты в пятом доме Советов на Арбате. Могу – в качестве компенсации…

– Гнида! – вырвалось у худосочного Кудима.

– Я понимаю, – продолжал Куздюмов, – этим никак не покрыть… Но также готов компенсировать четырьмя тысячами золотых червонцев…

– И что бы ты сделал с ним, брат Кудим, после таких посулов? – проскрежетали жернова темнолицего монарха. – Имей в виду, что эти посулы исходят из души самого отвратительного скряги на свете, значит, можно поверить хоть в толику его раскаяния. Как же нам следует поступить с ним? Смягчатся ли наши сердца?

– Нет! Нет! – зазвучало из толпы. – Смерть ему!

– Не слишком ли вы горячны, братья мои? – спросил свинорылый. – Неужто вы еще не уразумели, что это блюдо следует потреблять холодным? Пусть свершится желаемое вами; но будете ли вы при этом так же всецело счастливы, как покинувшие нас сестра Цицилия, брат Серафим и сестра Евфросиния? Нет – ибо вы будете жаждать, чтобы муки его были вечными, а это, увы, невозможно по причинам, не зависящим от нас: слишком уж тонка ниточка человеческой жизни. Итак?..

– Смерть! Все равно – смерть оборотню! – раздалось из толпы.

– Что ж, – кивнул свинорылый, – как добропорядочные монархи, мы должны подчиняться гласу наших подданных. Итак, выйди сюда, Куздюмов.

Того снова подтолкнули.

– Ваше… Виноват! Сир! – прокричал он. – Я осознал!..

– Он осознал, – усмехнулся свинорылый. – Я бы не сказал, что слишком уж вовремя. Итак, что будем решать? Беш? – обратился он к своему напарнику.

– Беш! Анабузык! – проскрипели в ответ мельничные жернова.

– Fiat jasttitifl! [20]– согласился свинорылый король. Видимо, и впрямь для здешних монархов было неотъемлемым правилом знать языки всех народов, у которых существовали помойки и нищета.

– Да, ad patres! [21]– подытожил император.

После этих слов они одновременно тронули какие-то рычажки, расположенные в основаниях тронов, – и Куздюмов, едва успев вскрикнуть, исчез в каком-то люке, внезапно распахнувшемся под его ногами. Крышка люка мгновенно вернулась на место. Пол был по-прежнему сверкающе гладок, без единой щелочки, и лишь откуда-то снизу напоследок всплеснулся вой недавнего Лунного оборотня: