К. Сэнсом - Горбун лорда Кромвеля

Я лежал, тяжело дыша, и липкий пот, выступивший у меня на лбу, казалось, превращался в ледяные крупинки. Стук повторился вновь, до меня донесся негромкий, но настойчивый голос Элис:

— Господин Шардлейк! Проснитесь, сэр!

Стояла глубокая ночь, огонь в очаге почти потух, и в комнате царил холод. Марк стонал и ворочался во сне.

— В чем дело? — спросил я дрожащим голосом.

Сердце мое все еще не могло успокоиться и молотом билось в груди.

— Брат Гай просит вас немедленно прийти.

— Подождите несколько минут, — сказал я, тяжело поднялся с постели и зажег свечу от одного из тлеющих в очаге угольков.

Марк тоже проснулся и уселся на своем убогом ложе, взлохмаченный и недоумевающий.

— Что случилось? — спросил он.

— Не знаю. Оставайся здесь.

Я торопливо оделся и открыл дверь. В коридоре стояла девушка в белом переднике поверх синего платья.

— Простите за беспокойство, сэр. Но Саймон Уэлплей очень плох. Он хочет срочно поговорить с вами. Брат Гай приказал мне разбудить вас.

— Вы поступили совершенно правильно, — кивнул я и вслед за девушкой двинулся по холодному коридору.

Одна из дверей в конце коридора была открыта, и оттуда доносились голоса — звучный и уверенный, принадлежавший брату Гаю, и еще один, слабый и прерывистый. Заглянув в комнату, я увидел юного послушника, лежавшего на соломенном тюфяке. Лицо его блестело от пота, из груди вырывалось хриплое дыхание, он что-то бормотал в бреду. У постели сидел брат Гай и обтирал лоб юноши влажным куском ткани.

— Что с ним? — спросил я, не в силах скрыть охватившего меня беспокойства: я прекрасно знал, что тяжелое хриплое дыхание и обильный пот являются признаками чумы.

Лекарь перевел на меня строгий внимательный взгляд.

— Загустение мокроты в легких, — ответил он. — Ничего удивительного, если вспомнить, что мальчика оставляли без еды и заставляли часами стоять на холоде. Сейчас у него сильный жар. Но он постоянно твердит, что хочет поговорить с вами. Я знаю, он не успокоится, пока не настоит на своем.

Я сделал несколько шагов по направлению к кровати. Подходить к больному слишком близко я не решался, опасаясь, что на меня могут попасть капли его мокроты. Юноша устремил на меня взгляд воспаленных глаз.

— Вы ведь посланник короля, — с усилием прошептал он. — И вы прибыли сюда, чтобы свершить правосудие?

— Да, я посланник короля и прибыл сюда, дабы выяснить, кто виновен в смерти эмиссара Синглтона.

— Он не первая жертва, — выдохнул больной. — Не первая. Я знаю.

— Что ты имеешь в виду? Ты хочешь сказать, в монастыре был убит кто-то еще?

Тут щуплое тело Саймона сотряс приступ мучительного кашля. Я слышал, как что-то свистело и клокотало в его хилой груди. Когда кашель наконец отпустил несчастного, он, совершенно обессиленный, откинулся на подушку. Взгляд его упал на Элис.

— Хорошая, добрая девушка, — пролепетал он. — Я предупреждал ее об опасности.

Саймон залился слезами, жалобно всхлипывая. Мгновение спустя всхлипывания переросли в новый приступ кашля, такой сильный, что казалось, грудь больного вот-вот разорвется на части. Я повернулся к Элис.

— Что он хочет сказать? О чем он предупреждал вас?

Однако лицо девушки выражало неподдельное недоумение.

— Я ничего не понимаю, сэр. Он ни о чем меня не предупреждал. Насколько мне помнится, до сегодняшнего дня мы с ним и словом не перемолвились.

Я перевел глаза на брата Гая, который, судя по всему, разделял недоумение Элис. Он не сводил обеспокоенного взгляда с больного.

— Ему очень худо, сэр, — сказал брат Гай. — Думаю, будет лучше дать ему покой.

— Нет, брат, это невозможно. Мне необходимо расспросить его. Может, вы догадываетесь о том, что он хочет сказать?

— Нет, сэр. Я знаю не больше, чем Элис.

— Господин Уэлплей, соберитесь с силами и объясните мне, что вы имели в виду, — обратился я к несчастному мальчику. — Элис говорит, вы ни о чем ее не предупреждали.

— Элис хорошая девушка, — простонал больной. — Такая добрая и ласковая. Я должен был предупредить ее…

Он вновь зашелся кашлем, и брат Гай решительно встал, загораживая от меня кровать.

— Извините, сэр, но я должен просить вас более не тревожить больного. Я полагал, что разговор с вами поможет ему успокоиться. Но видите сами, он бредит и не может ничего толком сказать. Сейчас я дам ему снотворный настой.

— Прошу вас, сэр, будьте милосердны, — добавила Элис. — Вы сами видите, бедный мальчик едва жив.