К. Сэнсом - Горбун лорда Кромвеля

— Помилуйте, господин аббат. О чем вы говорите? Здесь погибли ужасной смертью три человека, — напомнил ему я. — А вас как будто ничего не заботит, кроме собственного выживания.

У него на лице отразилось недоумение.

— Почему трое? Нет, сэр, только двое. Если вообще не один. Еще вполне может оказаться, что девушка покончила с собой…

— Брат Гай уверен, что Саймона Уэлплея отравили.

Аббат нахмурился.

— А почему он не сказал об этом мне? Ведь я пока еще аббат.

— Я попросил его на некоторое время сохранить заключение в тайне. На всякий случай.

Фабиан посмотрел на меня странным взглядом, а когда вновь заговорил, голос его почти перешел на шепот.

— Если бы вы видели наш монастырь хотя бы пять лет назад, до развода короля! Он являл собой воплощение истинного порядка. Здесь все было чинно и пристойно. Молитвы и обряды сменяли друг друга, как заведено. Бенедиктинцы подарили мне такую жизнь, какой я никогда не имел бы в миру. Представьте, сын мелкого корабельного поставщика дорос до аббата. — губы его чуть тронула горькая улыбка. — Но я оплакиваю не себя, сэр, а утрату традиций, самого уклада монастырской жизни. Последние два года установленный веками порядок начал разрушаться. Мы имели общие убеждения, мыслили одинаковым образом. Но реформы принесли в наши ряды раздоры, посеяли разногласия. А теперь еще это убийство. Конец, — прошептал он. — Конец всему.

Я заметил слезы в уголках его глаз.

— Я подпишу Акт отречения, — тихо добавил он. — У меня нет другого выбора. Не так ли?

Я медленно кивнул.

— Могу я рассчитывать на ежегодное пособие, как обещал мне господин Синглтон?

— Да, разумеется. Я все думал, когда же мы к этому придем.

— Правда, прежде всего я обязан заручиться согласием братства. Ведь я управляю монастырем на правах оказанного мне ими доверия.

— Только прошу вас с этим немного подождать. До тех пор, пока я вам не скажу.

Он снова молча кивнул и, чтобы скрыть слезы, закрыл лицо руками. Я внимательно посмотрел на него. То, о чем с таким вожделением мечтал Синглтон, само шло мне в руки. Случившиеся в монастыре убийства окончательно сломили аббата. И теперь мне казалось, что я точно знаю, кто был преступником. Кто совершил все эти убийства.

Я нашел брата Гая в комнате для приготовления снадобий. Рядом с ним на маленькой табуретке сидел Марк, все еще облаченный в одеяние служки. Лекарь чистил ножи в бадье с водой, которая приобрела коричнево-зеленый цвет. На столе лежал труп. Он по-прежнему был покрыт одеялом, чему я втайне порадовался. Лицо Марка было белым, как снег, и даже темный лик брата Гая казался немного бледным.

— Я обследовал тело, — тихо сообщил брат Гай. — Не могу утверждать с полной уверенностью, но, судя по росту и телосложению, оно принадлежит девушке по имени Орфан. По крайней мере, у нее были такие же роскошные волосы. Однако я могу совершенно точно сказать вам, отчего наступила смерть. У нее была сломана шея.

Приспустив одеяло, он обнажил обезображенную голову и слегка повернул ее в сторону. Голова свободно качнулась, сместив в сторону позвонок. Я с трудом подавил подступающую к горлу тошноту.

— Выходит, еще одно убийство.

— Она не могла сломать себе шею, упав в пруд. Господин Поэр утверждает, что дно его покрыто толстым слоем ила.

Я кивнул.

— Благодарю вас, брат. Марк, ты отнес то, что мы нашли, в нашу комнату? Нам надлежит с тобой нанести кое-кому визит. У тебя есть запасной комплект одежды?

— Да, сэр.

— Пойди и переоденься. Человеку твоего положения не пристало расхаживать в облачении служек.

Марк вышел, и я сел на его стул. Под моим взглядом лекарь склонил голову.

— Сначала у меня под носом отравили Саймона Уэлплея. Теперь выясняется, что девушка, которая была моей помощницей, тоже была убита. А я считал ее воровкой.

— Как долго вы проработали вместе с ней?

— Не очень долго. Всего несколько месяцев. Она трудилась вполне усердно, но держалась отчужденно. Была немного угрюмой и замкнутой. Я полагаю, что не доверяла никому, кроме брата Александра. Я был весь поглощен делами по благоустройству лазарета, доставшегося мне в безобразном состоянии, и поэтому уделял ей гораздо меньше внимания, чем следовало бы.

— Не приходилось ли вам слышать от нее о домогательствах со стороны монахов?

Он нахмурился.

— Нет. Но однажды, когда я вошел в коридор, то увидел, как она возле двери своей комнаты — той, в которой ныне живет Элис, — отбивается от одного из членов братства. Монах пытался обнять ее, отпуская в ее адрес непристойные замечания.