К. Сэнсом - Горбун лорда Кромвеля

— Нехорошо заставлять молодую девушку работать в монастыре. В этом я вполне согласен с лордом Кромвелем. Но в те времена делами в лазарете заправлял брат Александр. Он стал немощным и нуждался в помощи. Поэтому, когда прислали эту молодую особу, он изъявил желание взять ее к себе.

— Возможно, потому что она ему приглянулась. Говорят, она была прехорошенькой.

Прежде чем продолжить, аббат слегка прокашлялся.

— Нет, дело в том, что вы не знали брата Александра. Он был не такой, как все. Я в самом деле считал, что для него будет лучше, если ему будет прислуживать девушка, а не молодой человек. Это все происходило как раз накануне того, как к нам прибыла комиссия, когда…

— Ясно. Когда юноше, возможно, пришлось бы беречь от него свой зад. Однако как объяснить то обстоятельство, что во время исчезновения девушки в лазарете уже служил брат Гай?

— Дело в том, что брат Александр был упомянут в отчете комиссии. Это окончательно подорвало его здоровье. С ним случился удар, и он вскоре отошел к Господу. После его смерти на это место заступил брат Гай.

— Так кто же из монахов все-таки приставал к девушке? Я уверен, что это обстоятельство имело место.

Аббат покачал головой.

— Видите ли, сэр, иметь в монастыре хорошенькую девушку — слишком большое искушение. Женщины самим своим существованием соблазняют мужчин. Подобно Еве, сбившей Адама с пути истинного. Как бы там ни было, но монахи такие же люди, как все.

— Насколько мне известно, девушка никого не соблазняла. Тем не менее она неоднократно подвергалась домогательствам. Еще раз спрашиваю вас, господин аббат. Что вам известно?

Плечи Фабиана поникли.

— Ко мне поступали жалобы со стороны брата Александра. Он говорил, будто к девушке приставал молодой монах по имени Люк — тот, что служит в прачечной.

— Хотите сказать, что он ее изнасиловал?

— Нет-нет. До этого не дошло. Я лично поговорил с братом Люком и строго-настрого запретил ему с ней видеться. Однако он не угомонился и продолжал ей досаждать. Тогда я ему сказал, что если это не прекратится, то ему придется покинуть стены монастыря.

— А как насчет других? К примеру, старших монахов?

Он бросил на меня перепуганный взгляд.

— Были жалобы на брата Эдвига и приора Мортимуса. Они делали девушке непристойные предложения. В особенности брат Эдвиг, который наиболее усердствовал в этом деле. И я снова, как и в первом случае, был вынужден сделать им строгое предупреждение.

— Вы говорите, брат Эдвиг?

— Да.

— И ваше предупреждение возымело действие?

Как-никак я аббат, сэр, — с налетом былого высокомерия произнес он и, слегка поколебавшись, добавил' — А не могло ли случиться так, что она сама утопилась от отчаяния?

— В народе ходили толки, будто она украла золотые чаши и сбежала.

— А что еще мы могли подумать, когда после ее исчезновения не досчитались в церкви этих чаш? Послушайте, а не могла ли она раскаяться в содеянном и выбросить их в пруд, а вслед затем утопиться сама?

— Придется осушить пруд. Но даже если на дне его будут найдены чаши, из этого еще ничего не следует. Убийца мог бросить их в пруд вслед за телом. Например, чтобы повести нас по ложному следу. Нужно все тщательно расследовать, господин аббат. Возможно, придется привлечь к этому делу местную власть. Судью Копингера.

Он кивнул и на некоторое время погрузился в молчание.

— Все кончено, не так ли? — тихо спросил он.

— Что вы имеете в виду?

— Нашу здешнюю жизнь. Монастырскую жизнь в Англии. Я напрасно тешил себя надеждами. Не так ли? Законная власть нас не спасет, даже если убийцей Синглтона окажется кто-нибудь из мирян.

Я ничего ему не ответил.

Когда он брал со стола бумагу, я заметил, что его руки слегка дрожат.

— Недавно я в очередной раз просматривал предлагаемый вариант Акта отречения. Тот, что предоставил мне господин Синглтон. — Аббат начал читать: — «Мы со всей ответственностью заявляем, что образ жизни и деятельности, который мы наряду с прочими членами нашей религиозной организации исповедовали и применяли на протяжении многих лет, по сути своей являет собой бессмысленные церемонии и церковные уложения римских и прочих иностранных властителей». Поначалу я думал, что лорд Кромвель просто хочет прибрать к своим рукам наши земли вместе с имуществом, а этот пункт введен только для того, чтобы реформаторы могли получить дополнительное вознаграждение. — Он поднял на меня глаза. — Но, узнав о том, что произошло в Льюисе, я понял, что это стандартная форма. Не так ли? Значит, они собираются закрыть все монастыри. И рано или поздно подобная участь постигнет и Скарнси.