Игорь Тумаш - Миром правит любовь![= Влюбленный сыскарь]

— А пирамиды где? — надтреснутым, бесцветным голосом спросил Швед неизвестно кого.

С тем же основанием, выйдя на перрон Киевского вокзала и оглядевшись по сторонам, он мог недоуменно пожать плечами и пробормотать:

— А почему Жириновского не вижу, разве он не в Москве живет? Лужков на худой конец где, мать вашу?

Канал ушел влево, а лететь над пустыней «без архитектурных излишеств» стало уже неинтересно: кофе с молоком без конца и края. Изредка зеленые пятна — оазисы.

Еще через час они вновь оказались над морем — уже Красным. Заломило в перепонках — «Боинг» начал снижение. Бисквит вскочил и бросился к туалету — мастика!

Аэродром находился на изрядном расстояния от берега, среди диких первозданных песков, чье гостеприимство явно не вызывало доверия. Может, и не приземляться? Наверняка подумали многие пассажиры. Какой тут отдых? Остаться б живу! Развернуться обратно пока не поздно?.. Поздно, блин! Шасси «Боинга» уже застучали.

В таком случае, может, отказаться выходить из салона? Потребовать, пока не поглотила пустыня, не зарезали туземцы, заправки «Боинга» и отправки его назад в Европу, к цивилизации, с которой они так опрометчиво расстались?.. Но все почему–то молчали. Не нашлось лидера!

Туристы покорно, как бараны к воротам мясокомбината, потянулись к выходу. У трапа, то ли для охраны от террористов (неужели этих гадов тут действительно так много!?), то ли чтобы напустить на европейцев еще большую жуть, их встречали два солдата с автоматами. Служивые были неграми и почему–то в невообразимой для пустыни черной суконной или даже шерстяной форме. (Если пробыть в ней несколько часов, то наверняка может поехать крыша. Солдаты откроют пальбу просто так!)

С песчаных холмов веяло мартеном, но благодаря исключительной сухости воздуха жара все же была переносимой. Водитель сдвоенного аэродромного автобуса, в клетчатом платке на голове и белой узкой до пят рубахе, степенно со всеми здоровался:

— Гутен таг!

— Салам, — смущенно отвечали туристы.

В комплексе пропыленных зданий ангарного типа размещались и аэровокзал, и таможня, и все технические службы. Туристы под бдительным взором еще одного солдата в такой же черной шерстяной форме прошествовали в аппендикс паспортного и таможенного контроля и разделились на несколько ручейков.

Российский паспорт Георгия Ивановича профессионального интереса у пограничника не возбудил, зато реакцию вызвал очень дружелюбную:

— О, руссо! Добро пожалуйста! — сказал он почти по–русски, очень старательно ворочая языком и широко улыбнувшись.

Белорусский же паспорт Шведа вызвал в нем недоумение: что за страна такая?

— Ну, ее еще Белорашен, Уайтрашен называют, — обиделся Сашок.

Пограничник покачал головой.

— Чернобыль! Уж про него, конечно, слышали?

Увы, и про аварию на Чернобыльской АЭС в Египте осведомлены были отнюдь не все. А чему удивляться, многие ли из нас, например, знают про события в Египте?.. Европа и Африка друг от друга так далеки.

Швед об этом почему–то забыл. Кем или чем еще можно выстроить белорусский ассоциативный ряд не сообразил. И вдруг начал запальчиво перечислять пограничнику имена белорусских хохмачей:

— Перцов, Кржановский! Неужели эти имена для вас пустой звук?! Весь мир только о них и говорит!

Пограничник стушевался и опять уткнулся в Сашкин паспорт.

Бисквит перепугался: ну, зануда шведская, сейчас доболтается! Погранец достанет большой жестяной свисток (именно так почему–то и представил), вызовет солдат негров в валенках и те препроводят Сашка в местную тюрьму до выяснения: кто же такие Перцов и Кржановский? Не было ли в их творчестве что–нибудь супротив Аллаха? Не являются ли также перечисленные товарищи гражданами вражеского Израиля?

Однако терпение пограничника еще не иссякло.

— А-а, Бельгиум? — «осенило» его.

Какая к чертям собачьим Бельгия? Сашка открыл было рот, чтобы рассказывать пограничнику про замечательнейший ансамбль «Белорусские Песняры». Но вовремя получил от Бисквита пинок по лодыжке и будто онемел.

— Да, вы совершенно правы. Это паспорт гражданина Бельгии, — сказал кулинарный спортсмен на сносном английском.

Пограничник опять уткнулся в паспорт.

— Но здесь же написано, что он швед, — пробормотал бедный араб, нахмурив лоб, механически открывая ящик стола.

«За большим жестяным свистком?!» — Бисквит похолодел от страха: Швед ходит по краю пропасти и не даже не подозревает об опасности!